(26.XI.-10.XII.2000г. от Р.Хр.)

Мои записки оказались разделены на четыре части совершенно случайно. А вовсе не потому, что Борхес сказал, что “историй всего четыре”: о поиске..., о возвращении..., о защите своего дома..., о самоубийстве Бога... На самом деле история всего одна. И она о Любви. О Любви Бога к человеку.

К сожалению, эта истина слишком банальна, чтобы нравиться людям. Вот Честертон любил такие банальные вещи. Борхес нет. Хотя и любил Честертона. Здесь парадокс. Человек редко следует словам того, кто ему нравится. Он всегда предпочитает нечто более изощрённое, чем просто истина. Простые, хорошие вещи, такие как, кружка пива в кругу друзей, объятия жены, первый лепет ребёнка и евхаристия, предпочитают всем другим вещам только простые, хорошие люди.

Но самое удивительное, что Борхес прав. О Любви Бога написано как раз четыре истории. Четыре Евангелия. И все истории на свете лишь повторяют Их. Даже те, что написаны раньше. Но Эти Четыре Истории - единая История.

Это История о поиске... Люди ищут Бога. А Бог ищет людей и Самого Себя в людях.

Это История о возвращении... О возвращении домой, к Богу. Человек возвращается к Своему Творцу, а Творец - к человеку, заново творя его.

Это История о защите своего дома... О защите последней цитадели, Царства Божиего. Сначала в душах людей, потом и на земле. И победить в ней можно, лишь погибнув в бою.

А вот это уже неправда. Творец Жизни не может убить Себя. “Бог смерти не сотворил.” (Прем. I, 13). Самоубийство совершают от одиночества. А Бог никогда не бывает одинок. Он - триедин. Одиноким бывает только человек...

Однако Бог смирен сердцем. Он стал Человеком. И потому должен был пройти путём человека. Самым трудным путём. Путём страдания и одиночества...

Но Его самоубийство не было самоубийством. Этим занимались порождения ехиднины. Остальные умывали руки. Кто-то более тщательно. Кто-то - менее. Кто дольше мыл, у того хуже отмывалось. Но постепенно это начинало нравиться. Занимаясь собой, можно было забыть о долге.

А Евангелие - это История о долге. И о том, как Вечность стала Историей. И как История становится Вечностью.

И потому не только я, но каждый из нас, должен исполнить свой долг и написать свою историю. Своё Евангелие. Но этим Евангелием должна стать наша жизнь.

* * *

Однако, мой Дневник - не вся моя жизнь, а лишь её кусочек. Точнее, как я уже сказал, просто мои мысли, возникшие от моих впечатлений во время проживания кусочка моей жизни. И потому, с одной стороны, я не призываю воспринимать их более серьёзно, чем разговор за кружкой пива (учитывая также тот факт, что многие из них зародились именно при занятии этим благородным делом). Но, с другой стороны, я всё-таки предлагаю учесть возможность того, что некие зёрна истины могут находиться и в моих записках. Иначе я бы не осмелился посвящать их столь высокому собранию лиц, прославивших Старую Добрую Англию, Прекрасную Ирландию и Гордую Шотландию - те страны, которые я искренне люблю и считаю лучшими на свете после Палестины и Святой Руси.

С уважением и любовью, Ваш брат во Христе Игорь Лавриненко.

* * *

Господь был благосклонен ко мне. В свой Юбилейный 2000-й год Он подарил мне возможность совершить святое паломничество к могиле святого Патрика, на самый край Христианской Европы.

Однако, первая страна, которую я увидел, после долгой пелены облаков и болтанки была не Англия, а Германия, хотя наблюдал я её с высоты нескольких тысяч метров. Мы прошли прямо над Берлином. Думаю, что это провиденциально. Ведь германский Drang nach Osten предшествовал моему Drang nach Westen’у.

После очередного периода облачности появилось зелёное Северное море. Вообще-то поначалу я принял его за Англию и понял свою ошибку только после того, как обнаружил плывущие по “Англии” корабли. Хотя, возможно, это и не ошибка, а предвидение. Ведь по легендам перед концом времён Англия будет затоплена. Сразу вспомнились последние английские новости о ливневых дождях. И я ещё раз возблагодарил Господа за возможность увидеть Англию до того, как её смоет в море.

Когда же всё-таки появилась Англия, я подумал о Германе Геринге и сразу представил себя пилотом “Люфтваффе” на бреющем полёте снижающимся над Лондоном. Но Геринг был протестантом, а я - католик. Может быть, поэтому он так и не смог выиграть “Битву за Англию”?

Однако, летел я всё-таки не в Германию (тем более, что она уже осталась позади), и потому стал вспоминать других, более удачливых завоевателей Англии. В первую очередь нормандца Вильгельма, разбившего англосаксов при Гастингсе в 1066 году. Но мне он почему-то никогда особенно не нравился. Это и понятно, ведь последний англосаксонский король Гарольд II, которого он сверг, был тестем нашего великого князя Ярослава Мудрого. Спустя семь веков другой Вильгельм с кличкой “Оранжевый” тоже сверг короля, которого я почитаю, - Якова II Стюарта.

Впрочем, первого Вильгельма я всё-таки терпеть готов. Как никак он тоже католик. И вообще, чем, собственно говоря, англо-саксы лучше франко-нормандцев? Да и исторические исследования говорят, что нормандский период Старой Доброй Англии подготовил ещё св.Эдуард Исповедник, не только введя элементы нормандского этикета и нормандских обычаев при англо-сакском королевском дворе, но и провозгласив Вильгельма своим наследником. Не будем же стремиться быть святее святого.

Сделали над Лондоном два “круга почёта”. Белые английские домики внизу похожи на выложенные каменные лабиринты. Земля же вся изрезана на лоскутки: тёмно-зелёные, светло-зелёные, тёмно-коричневые, светло-коричневые. Очень похоже на картинки из учебника по истории Англии, когда огораживатели огораживали поля. Видел сверху Тауэр, Биг-Бэн, Вестминстер и, конечно, Темзу.

Приземлившись (Слава Богу!) в аэропорту Хитроу, вся наша группа очень быстро прошла таможню. Удивительно, но нас вообще никто не досматривал. Можно было взять с собой сколько угодно сала! Нас-то пугали, что разрешается провезти только герметически упакованные продукты. Хорошо, что я всё-таки взял с собой небольшой ломтик. Что поделаешь - хохол!

Постепенно мы выбрались на английские левосторонние улицы. И тут я увидел картину, которая поразила меня своей противоестественностью: какой-то цветной азиат (индус или пакистанец) в позорной оранжевой одежде (но с сотовым телефоном) стоял и распоряжался, в то время как белый англичанин грузил наши чемоданы в чрево автобуса. И тогда я в первый раз подумал, что Англии - конец. А потому, когда нас везли на этом самом автобусе в Бирмингем, я вспоминал этот эпизод и, наблюдая мокрые английские поля, начинал понимать, что Англию затопляет неспроста. Оставалась хрупкая надежда на Северную Ирландию и Шотландию.

Коричневые лоскутки перепаханной земли были безвидны и пусты, зелёные и полузелёные - заполнены лохматыми серыми овцами, голова или курдюк которых был измазан краской того цвета, который оставался у их хозяина после покраски забора. Овцы начались сразу после окончания Лондона (а может быть и раньше) и не кончались до наступления темноты. Полное отсутствие людей заставило меня вспомнить средневековую поговорку: “Овцы съели людей”.

Однако удалось увидеть и несколько английских сельских домиков. В первую очередь бросались в глаза трубы, выведенные за пределы самого дома. (Что они обогревают?) Каждая труба увенчивалась несколькими круглыми или квадратными трубками, напоминающими кувшины или короны. Как вылетали в такие трубы средневековые английские ведьмы совершенно непонятно. Но в то время я ещё не был назначен Великим Инквизитором Англии и сдержал свой порыв немедленно разобраться в этом вопросе. Что мне известно достоверно, так это то, что именно в Англии количество ведьм на душу населения превышает количество ведьм в любой другой стране.

А наблюдение за обгоняющими автомашинами дало мне информацию, которая заставила меня сделать глубокомысленный, хотя и абсолютно метафизический вывод. Отметив, что передние номера британских машин белые, а задние - жёлтые, я немедленно подумал: “Азия подпирает”. Однако, прибыв в Бирмингем, я понял, что прав только наполовину - на Британию напирала не только Азия, но и Африка.

(26.-29.XI.2000г. от Р.Хр.)

1.

Бросив вещи в номере гостиницы “Chemberlain hotel”, что на Broad-street, я вышел на улицу и первым делом отправился в паб. Меня можно понять - я ждал этого 36 лет 7 месяцев и 8 дней.

Хорошо, что я не вернулся на другую сторону дороги, потому что рядом с гостиницей я обнаружил бы паб, в котором каждый вечер негры играют американский джаз. Да ещё за деньги. Для одного вечера это было бы слишком, и в тот день чаша сия меня миновала.

Однако чувства мои были уже растрёпаны, и я сходу проскочил мимо десятка пабов, половина из которых оказались французско-итальянскими забегаловками. А над одним из них была даже гнусная вывеска “Всё - в одном”.

Исполнившись духом здоровой сегрегации, я спустился по ступенькам вниз, к одному из знаменитых бирмингемских каналов. И только там, у самой воды, я обнаружил паб под названием “The Pit stop”, в котором кроме белого бармена и трёх молодых людей за отгороженной ширмочкой никого не было. Тут я понял, что свой pit-stop я должен сделать здесь.

С виду, да и внутри, паб казался совершенно средневековым - толстые стены, низкие потолки, арочные колонны... Однако всё это было завешено... деталями от автомобилей. И я вспомнил, что Бирмингем - один из центров британской автомобильной промышленности. Но мерцающая вода канала за окном паба подействовала на меня умиротворяюще и, не имея более сил искать другой паб, я заказал себе свою первую пинту английского пива. Им оказался Worthington.

Сев за тёмный столик, я целую вечность смотрел на стеклянный стакан (уже не думая, что это не оловянная кружка), смотрел на никогда и ни за что не собирающуюся опадать пену, смотрел на сочное тёмно-золотистое пиво, пронизанное мириадами мерцающих пузырьков и, возблагодарив Бога за столь чудесный дар Творца людям, наконец вкусил божественную влагу.

Я думаю, читатели понимают, что это была не единственная пинта пива в этот день (и ночь).

Уже упомянув об автомобильной промышленности Бирмингема, я теперь вынужден немного развить эту тему и сказать, что помимо автомобильной в Бирмингеме полно и всяких других промышленностей. Их так много, что я даже не стану их перечислять. Но кое о чём упомянуть хочется.

На центральной площади города помимо всяческих авангардистских статуй стоит некое квадратно-полукруглое сооружение, вроде некрополя, по углам которого выставлены четыре бронзовые фигуры. Первое впечатление было, что их перенесли сюда с московской станции метро “Площадь Революции”. Второе впечатление, что на московскую станцию метро “Площадь Революции” перенесли часть статуй отсюда. И только, немного успокоившись, глядя на суровые рабочие лица и руки, держащие то огромную шестерню, то штурвал, то пулемёт с земным шаром, я понял, наконец, что это всё следствие единого жидо-масон..., прошу прощения, рабоче-крестьянского (а впрочем, какая разница?) заговора о захвате власти.

А то, что власть в их руках я понял на следующий день после посещения Городского Совета Бирмингема. Точнее, после того, как нас встретил Вице-Лорд-Мэр города с красной гвоздикой (!) в петлице.

* * *

В Бирмингеме мне удалось побывать и в, так называемом, Суде Короны с ознакомительным визитом. Увиденное заставило меня (не в первый раз) возрыдать о судьбе Английского королевства.

Мне пришлось наблюдать всего два, однако, весьма примечательных, судебных процесса. В первом из них белый судья при цветном адвокате оправдал цветного азиата, обвинённого в участии в драке и сопротивлении властям. (Собственно говоря, слово “анархия” было написано у него на лбу белым по чёрному.) А во втором процессе, тот же белый судья при белом адвокате вернул в камеру белого парня за какие-то недоказанные незаконные операции, совершённые, по-моему, при помощи компьютера. Я не знаю, кто из представленных на суд был действительно виновен, а кто нет. Но я знаю, что Господь неспроста дал мне увидеть именно эти два процесса и именно с таким их завершением.

Иногда меня спрашивают: Ну, что тебе сделали эти несчастные негры? Они ведь такие же люди! Я отвечаю: Во-первых, не такие же. Они - чёрные. И, думаю, не просто потому, что жили в жаркой и солнечной Африке, а потому что являются потомками младшего сына Хама - Ханаана, проклятого Ноем за насмешку над отцом. А, во-вторых, хочется задать встречный вопрос (и не один): Разве миллионы негров, турок, китайцев и т.п., заполонив Европу, решили какие-то наши европейские проблемы? Может быть, мы или они стали более духовными? Может быть, мы все стали лучшими христианами? Нет. Даже наоборот. В Европе с их появлением всё стало гораздо хуже. Причём в первую очередь - в духовном плане. И тогда закономерно спрашивается: а на хрена козе баян?

Нет, разумеется, самим неграм и азиатам в Европе живётся гораздо лучше, чем на своей родине. Но почему мы, европейцы, должны ставить интересы африканцев и азиатов выше наших собственных, европейских интересов? В конце концов прекрасную Европу построили европейцы. Хотят африканцы и азиаты жить лучше? Пусть облагораживают свои родные джунгли и пустыни. Но они и сами этого не делают, и нам, белым, сделать у них ничего путного не дают. Пример, Южной Африки здесь очень показателен.

Впрочем, не знаю, есть ли смысл устанавливать какие-либо иные, более справедливые, иерархические взаимоотношения между людьми до тех пор, пока не будут установлены верные отношения человека с Богом.

Хотя, почему бы и это делать, и того не оставлять?

Но вернёмся в Бирмингем.

Разукрашенный наколками (к сожалению, не патриотическими, а дегенеративно-безсмысленными) толстый белый полисмен повёл меня и всю нашу группу в камеры предварительного заключения. Одна из камер была открыта специально для меня. Я зашёл, сел на нары и сделал знак охране закрыть дверь. Охрана не подчинилась. И меня выгнали. В тот миг я смиренно сознавал, что действительно не сделал ничего такого, чтобы заслужить честь быть заключённым (пусть даже предварительно) в английской тюрьме города Бирмингема.

Какие чувства кроме презрения могут вызвать подобные действия бирмингемских псевдо-христиан? Неудивительно, что приехавшие в Англию бывшие подданные Британской империи всех цветов и оттенков кожи ведут себя здесь с такой наглостью. А как они ещё могут себя вести, если будущий (не дай Бог!) король Англии Карл III (принц Чарльз) объявил, что будет защитником всех (!) религий. Видно мало ему будет возглавлять (пока это делает Елизавета II) целых две независимых друг от друга (и от Бога) протестантских церкви - англиканскую епископальную и шотландскую пресвитерианскую. А если (не забыв про церковь Уэльса, а также церкви других стран Британского Содружества) учесть, что англиканская церковь в свою очередь делится на “высокую” и “низкую”, с попыткой соединить их компромиссной “широкой”, то количество церквей, возглавляемых одним человеком приобретает совершенно неприличные размеры. Тут вспоминается приснопамятный Леонид Ильич Брежнев с его манией коллекционировать медали и ордена на своей широкой груди. Как же назвать эту манию английских монархов? Может быть эклезиоманией? Но стоит ли привлекать латынь? Хватит и английского. Пусть будет - чёрчемания. Для русского уха это, правда, больше похоже на чёртоманию. Ну, да и ч... с ними!

2.

Идея выпить возникла как-то сразу и, не имея никакой иной лучше этой (хотя трудно найти что-то лучше, разве, что молитву), я принялся методично курсировать по утренним бирмингемским улочкам. Чтобы всё было предельно ясно, сразу скажу, что британские пабы прекращают продажу пива (а равно других достойных напитков) ровно в 23.00. по Гринвичу независимо от того в каком полушарии ты находишься - в западном или восточном.

Моё первое посещение ночного паба, состоялось, разумеется, в первом же городе, который я посетил - в Бирмингеме. И оно было сопровождено удивительным обстоятельством - охрана этого ночного паба разговаривала по-русски. Учитывая, что это был ночной паб бирмингемских австралийцев, данное обстоятельство было особенно любопытным. Но мы спешили войти внутрь и болтать с русскоязычным австрало-бирмингемцем нам было недосуг.

Возможно, некие ревнители захотят меня упрекнуть в излишнем пристрастии к спиртным напиткам. Что ж, придётся им напомнить, что первым чудом, которое совершил Иисус, было чудо превращения воды в вино на свадьбе в Кане Галилейской. Одновременно, это было и первое чудо, о котором попросила Иисуса Его Пресвятая Мать Дева Мария.

Примечательно, что вино на свадьбе было. Но кончилось. Хотя запасено, думаю, было немало. Всё произошло в точности по русской поговорке: “Сколько водки не бери, всё равно два раза бегать”. Правда, когда нет денег на спиртное (что, видимо, имело место в Кане Галилейской), этого сделать невозможно. В любом другом случае подобное было бы не так страшно. А вот на свадьбе - значило опозориться перед всеми приглашёнными. Это понимала и Дева Мария, и Иисус. И не могли не придти на помощь празднующим. Но это, так сказать, лежит на поверхности. На самом деле, это первое чудо Иисуса Христа совсем не случайно. И его осмысление нами, христианами, ещё далеко не закончено. Оно нуждается в глубоком теологическом исследовании, на которое я пока не претендую. Однако, попробую, хотя бы поднять проблему.

Начнём с того, что пьяный человек трудно контролируем. И, чем более он пьян, тем он меньше поддаётся внешнему воздействию. То есть он всё равно контролируется, но только теми своими принципами, в которых укоренён настолько глубоко, что они оказываются сильнее его физических возможностей. Скажем так, для того, чтобы питие спиртного оказывало на человека благотворное воздействие, его духовный контроль над собой должен заканчиваться не ранее прекращения его физических возможностей.

Более того, вино, изобретённое праведным Ноем, имеет не только Богом данную возможность увеличивать радость человека и утешать его скорби, но и противостоять покушениям на свободу личности. Пьяный человек не попадёт под влияние тоталитарной секты (и вообще под чьё-либо влияние), не будет оболванен средствами массовой информации (и вообще кем бы то ни было) и, наконец, сможет узнать, что же скрывается в глубине его души.

Настоятельно рекомендую людям, испытавшим сильное алкогольное опьянение, проанализировать своё поведение в это время. (При отсутствии воспоминаний - со слов других). Уверяю, что вы узнаете очень много интересного о себе. Узнаете свои склонности, поймете настоящий ли вы христианин или нет... Только, Бога ради, не планируйте этого заранее. Только post factum. Ибо я вовсе не предлагаю дополнительный повод для пития. Их и так достаточно. Более того, надо вообще пить без всякого повода, ибо сам поиск повода означает, что вы просто хотите напиться. А это уже грех.

Кстати, здесь уместно вспомнить и того, кто, как я думаю, должен был изобрести вино до Ноя. Я имею ввиду первого земледельца - Каина (Быт. IV, 2). Почему принесение им Богу плодов земли не было принято Богом? Одни считают, что из-за нравственного облика Каина. (И это верно.) Но также, я думаю, из-за того, что Каин не исполнил миссии, предназначенной ему Господом. Не изобрёл вина! Ведь после Потопа Ной тоже начал возделывать землю, и сразу же насадил виноградник (см. Быт. IX, 20). А затем и сделал вино. Но Каин поступил иначе. А ведь он был старшим братом, а значит, ему было доверено и более ответственное дело. Но... он зарыл данный ему Богом талант, затаил обиду на брата (исполнившего своё скромное дело безупречно) и, в конце концов, стал убийцей и лжецом.

А вот если бы он, после принесения дара Богу лежал бы в своём доме подобно Ною, ему было бы не до зависти к брату своему. Да и дар его был бы принят. Более того, если бы уже тогда на земле появилось вино, возможно Богу не пришлось бы проливать столько воды. (Я имею в виду Всемiрный Потоп.) Следовательно, Ною не пришлось бы вместо Каина изобретать вино, его воздействие было бы известно ему сызмальства, он был бы готов к нему, и не оказался бы застигнут последней стадией опьянения в голом виде. Соответственно, Хаму не пришлось бы насмехаться над отцом, Ханаан не был бы проклят, а человечество избежало бы тех расовых проблем, которые оно сейчас имеет.

Пейте! Спасение рода человеческого Бог начал с того, что напоил людей, превратив воду в вино. Завершил же его пресуществлением вина в Кровь Свою, Кровь Нового и Вечного Завета, за нас изливаемую. И мы, христиане, должны пройти тем же путём - выпив вина, сораспяться Христу!

И всё же в вышепредложенную бочку мёда хочется добавить и ложку дёгтя.

В этом нет русофобии. (Хотя один мой знакомый русский патриот сказал мне однажды, что постепенно становится русофобом.) Действительно, назвать современных т.н. “русских” - Русскими, значит едва ли не совершить грех лжесвидетельства. Совок - вот наиболее точный термин.

Совки как явление существовали во все времена и во всех государствах, но только в Триэсэрии штамповка совков была поставлена на поток. Когда для этого только начинали готовить условия, часть Русских пала в неравной борьбе в Гражданскую, часть была сослана в лагеря или была расстреляна, часть ушла или была выброшена за кордон. Но огромная масса русских людей, к сожалению, примирилась с большевицкой властью, согласилась ей служить или, в лучшем случае, скрепя сердце, терпеть. Но этого ли терпения ждал от русского народа Бог?!

А пока люди терпели, красное колесо покатилось и набрало скорость. Свалить его после этого стало уже совсем непросто. Разумеется, можно было рассуждать так: оно катится вниз, а значит, когда-нибудь провалится в бездну и пропадёт, словно его никогда и не было. Да и срок можно было предугадать - лет 70. Но вправе ли русские люди были так думать? Кто знает, сколько погибло душ за 70 лет пленения Красным Вавилоном!? Сколько было воспитано рабов!?

Блаженный Августин в “Граде Божием” писал, что, если монашка, будучи даже изнасилованной, не соглашается с насильником до конца, она сохраняет своё целомудрие. Но она немедленно впадёт в грех прелюбодеяния, если хоть на мгновение, (по совковой поговорке) расслабится, чтобы “получить удовольствие”. Согласиться с самим существованием над собой богоборческой советской власти, и значит впасть во грех прелюбодеяния. Это значит расслабиться и получать удовольствие от изнасилования своей души и своей совести. А после изнасилования с неизбежностью рождаются ублюдки, которые сейчас и заполонили Святую Русь. Они и называются совками.

С падением советской власти ничего не изменилось. Совки остались совками. Точнее они перешли в следующую стадию совковства. Она наступает автоматически, независимо от того, сохраняется ли вера в советскую власть или нет.

Говоря о совках, было бы правильно отметить их наиболее характерные черты.

Во-первых, совок - это человек, который живёт только материальными потребностями. Пожрать, выпить, трахнуться, посмотреть “фильму” - вот и всё, что нужно совку. Лозунг упадка рабовладельческого Рима - “Хлеба и зрелищ!” - это лозунг каждого совка. Меньше всего, что присутствует в совке - это духовность.

Во-вторых, совок - это человек, охваченный постоянным чувством страха потерять свою жратву, свою выпивку, свою бабу, свои рефлексы. Он боится впасть в немилость перед таким же совком как он, только другой, повышенной степени совковости. Хотя и будет всячески поливать его грязью за глаза. Меньше всего, что присутствует в совке - это героичность.

Мы все, родившиеся в советский период, родились в Матрице. Но некоторым удалось вырваться, благодаря “Морфиусу”. (Правда, негром он быть не мог - но это уже на совести режисёров.) Нашим “Морфиусом” стал Святой Царь-Мученик Николай II. Впрочем, для кого-то “Морфиусом” стал Фюрер, для кого-то Дуче или Каудильо. Для кого-то Капитанул Кодряну, Леон Дегрелль или Ян Стюарт... Для кого-то “Морфиусами” становимся мы сами.

Но нашему поколению повезло. Мы попали в период “дежа вю”, в тот временной отрезок, когда одну матрицу стали менять на другую. В незначительном промежутке кое-кому впервые удалось взглянуть на мiр собственными глазами. Кого-то стошнило. Кто-то захотел всё забыть. И лишь немногие вступили в бой...

Я сказал немногие? Это не так. Если бы нас было немного, то нас не боялись бы наши враги тем животным страхом, который мы каждый раз видим на лицах жидов и шабесгоев, при одном лишь упоминании об Иисусе Христе или Святой Руси.

Тот факт, что нас немного численно, не означает, что нас мало духовно. Ибо там, где соберутся двое или трое во Имя Моё, там буду Я, говорит Господь. А если с нами Бог, кто против нас!?

Считать, что нас мало, не верить в нашу победу, значит почти впасть в один из самых страшных грехов - грех отчаяния, в четвёртый и последний грех Иуды. (Первый его грех, как известно, - воровство, второй - ложь, а третий - предательство.) Иуда удавился с отчаяния, не веря, что Господь может всё, в том числе, что Он может его простить.

Есть, правда, ещё одна причина, по которой рука некоторых патриотов тянется к рюмке. Эта причина не является грехом перед Господом, но из ложного стыда она для многих может показаться даже более неприятной. Эта причина - недостаточная расовая чистота крови.

Спиртное обостряет все грани человеческого существа, в том числе и Русскость. Если не хватает Русскости, её вызывают искусственно. Напомню слова В.Высоцкого: “Когда я пью, я - русский. Когда я трезв, я - еврей”. Некоторые русские патриоты просто не смогут быть Русскими патриотами, если перестанут пить. Им постоянно нужно себя вздрючивать. А водка - хорошие шпоры. Но шпоры, как известно, раздирают бока. Они хороши только в экстремальных случаях. Пришпоренный конь не может долго скакать. Боливар не вынесет двоих. Пусть каждый сам решает для себя, что лучше - потерять свою искусственную пассионарность, или стать воином на игле или бутылке.

Но наш современный, секуляризованный, негероический мiр не оставляет простым людям законной возможности совершать подвиги. Разумеется, герои и сейчас совершают их, но совершение подвига необходимо не только героям, но и простым людям, каждому мужчине. Однако ныне они почти лишены этого.

Пресвятая Дева Мария рекомендовала христианам совершать ежемесячную исповедь, накануне первого воскресения каждого месяца. Пользуясь случаем, настоятельно рекомендую каждому мужчине ежемесячно совершать подвиг. Не стоит сразу (как барон Мюнхгаузен) совершать подвиг каждый день (ежедневная исповедь имеет место только в ордене иезуитов). Но совершать подвиг реже, чем раз в год, просто губительно для мужчины.

Ежегодная исповедь в Пасхальное время - это тот минимум, о котором должен помнить каждый христианин. Ежегодный подвиг - это тот минимум, о котором должен помнить каждый мужчина. Хотя лично я всё-таки рекомендую ежемесячный. В конце концов, почему только женщина должна ежемесячно проливать свою кровь?

Однако весь пафос вышесказанного слишком возвышен для тех простых слов, которые я хочу сказать в заключение. И они, кстати, обращены не к мужчине, а к женщине.

Если ваш муж раз в месяц приходит домой пьяным, не ругайте его. Считайте, что он просто совершил подвиг и валится с ног от полученных ран и усталости. Поверьте, в современном негероическом мiре другого способа совершить подвиг для большинства мужчин почти нет.

И всё же, чтобы закончить эту тему на оптимистической христианской ноте, хочу, теперь уже мужчинам, напомнить слова апостола Павла.

“Пища не приближает нас к Богу: ибо, едим ли мы, ничего не приобретаем; не едим ли, ничего не теряем. Берегитесь однакоже, чтобы эта свобода ваша не послужила соблазном для немощных... И потому, если пища соблазняет брата моего, не буду есть мяса вовек, чтобы не соблазнить брата моего.” (1 Кор. VIII, 8 - 9, 13).

Это же относится и к водке. А потому тот, кто боится, что его свобода может послужить соблазном для немощных, также может сказать: “не буду пить водки вовек, чтобы не соблазнить брата моего”.

* * *

Один раз я позволил себе приобрести в Бирмингеме пакетик чипсов. Однако это случилось в семь часов вечера после пятой кружки пива. Кроме того, в этот день у меня практически не было обеда. Оно и понятно, нас принимал главный юрист Бирмингема, который оказался скупердяем-пакистанцем. На более чем двадцать человек он поставил всего два небольших кувшинчика апельсинового сока и пару подносов с какими-то бутербродами, обмазанными восточными сладковато-кисловатыми специями. Ужасная гадость. Вот белые английские чиновники всегда угощали нас французским вином.

В другой раз, уже в Лондоне, я купил маленькую белую булочку, чтобы было чем закусить пол-бутылки перцовки, выпитых после того, как я попал под проливной английский дождь. Полагаю, что и этот поступок можно оправдать.

Самая же крупная покупка еды состоялась на грузовой барже, которая перевозила меня через Северный пролив, отделяющий Ирландию от Шотландии. На ней я съел целую куриную ножку и порцию картошки. Разумеется, с двумя пинтами пива.

Как понимает читатель, я постоянно отвлекаюсь от начатой темы именно потому, что она закончилась не так, как мне того хотелось.

Однако, хотя ущербное питие всё же лучше его полного отсутствия, я не стал прибегать к нему, ибо надеялся на иные места, где хорошему человеку можно хорошо посидеть. К сожалению, до самой гостиницы таких мест мною обнаружено не было.

Вообще-то на берегу канала у одного из прекраснейших бирмингемских мостов и возле улочки со смешным названием Гас-стрит я обнаружил великолепное кафе с камином и прочим соответствующим антуражем. Однако все мои попытки приобрести “уан джин” окончились безрезультатно, и посидеть на берегу канала ранним утром за стаканчиком английского джина мне так и не удалось.

К счастью, это было не последнее моё утро на Британских островах.

3.

В этом пабе я с удовольствием послушал двух белых бардов, пританцовывающих на специально сооружённой для этого сцене. Деревянные балки, пересекающиеся высоко над моей головой, почему-то напомнили мне жилища викингов. Привыкнув поглощать на английских приёмах красное французское вино, я и здесь прибавил его к своему обычному английскому пиву. Скажу просто - вечер удался. Приятно было и возвращаться поздней осенней ночью (чуть не сказал “домой”) к себе в отель. Тёмная вода канала искрилась мерцающими отблесками разноцветных фонарей, жёлтых квадратов окон и бело-красных фар пыхтящих ботов.

Вот только доверить создание собственного мiра можно лишь чистой, ангельской, воистину Божественной душе, душе, любящей дарить, также, как любит дарить Бог. Тот, кто не любит дарить, не может и доброе творить. Тот, у кого в душе ад, и сотворит ад. А у кого в душе рай, сотворит рай. Потому и говорил Иисус, что Царство Небесное внутри нас. Начинаясь внутри, оно неизбежно продолжает распространяться и вовне. Бог не отбрасывает тени, ибо Он есть Свет и нет в Нём никакой тьмы.

Вот и я не смею молить о Нём. Я молю о чистилище. Говорят, надежда умирает последней. Это неправда. Последняя надежда каждого человека - чистилище. Очистившись от тьмы, мы исполнимся света. Но, если в человеке нет света, то чем будет очищение от тьмы как не аннигиляцией, полным уничтожением? Это будет уже не чистилище, а просто ад, геенна огненная.

* * *

Каждый христианин может разглядеть в светлых эльфах Толкина “потомков несогрешивших Адама и Евы”, “воистину людей”, “людей в полноте”, “людей долга, извечно исполняющих все заветы Бога-Отца”, “людей, которыми могли быть мы, если бы Адам и Ева не согрешили в Раю”. Но перумовские эльфы превращаются в символ угнетения, в инквизиторов и жандармов Средиземья. Гендальф же по Перумову и вовсе мракобес, олицетворение “гадины, которая должна быть раздавлена”.

Что ж, тогда воплощением Мелькора становится сам Ник Перумов, ибо, разрушая мiр Толкина, он исполняет то, о чём мечтал падший валар.

Откровенно говоря, я был так огорчён романом Н.Перумова, что даже сочинил продолжение для него. Так сказать, уже “четвёртую реальность”. В нём я, разумеется, попытался уничтожить всё, что натворил Перумов.

4.

Но вернёмся из Средиземья в Англию. Не следует думать, что первое, что я искал по прибытии в Туманный Альбион, были пабы. Просто в тот поздний час (девять или десять по Гринвичу) католические храмы уже были закрыты. Однако, как только я смог, то немедленно отправился в ближайший храм св.Екатерины.

Как раз позади храма за симпатичными домиками на пригорке начинаются кварталы, которые чем-то похожи на наши “хрущобы”. Да и сам храм, построенный между автострадой и этими кварталами, и сам выглядит достаточно бедно.

Пожилая ирландка Шила, узнав, что я католик из Москвы, радушно распахнула передо мной двери храма. И внешне и внутри всё было очень скромно и... мило. Внутренняя обстановка напоминала уют сельского дома, а само здание снаружи было очень похоже на ... заводское строение. Даже колокольня немного напоминала заводскую трубу.

И, если бы мне вновь пришлось бы посетить Бирмингем, то я, наверное, часто посещал бы эти бедные кварталы, чтобы моё сердце плакало каждый день.

Нам, сторонникам правого движения, известна великая истина, вокруг которой левые накрутили столько лжи. И эта истина заключается в следующем: “До тех пор пока существуют бедные, мало, что может сказать в своё оправдание богатый”.

Но левые видят только одну сторону медали. Правые же видят и оборотную: “На нашей грешной земле, бедные и богатые будут всегда”. Ещё Господь говорил: “нищих всегда имеете” (Лк. XIV, 7). А потому те, кто хочет построить коммунистический или капиталистический рай на земле верят не Богу, а сатане, сказавшему: “будете как боги” (Быт. III, 5), и безумствуют в сердце своём.

Однако те, кто не стремится облегчить участь бедных, вообще не имеют сердца.

И не удивительно, что великий Бенито Муссолини, создавая своё фашистское движение, сохранил из отвергнутых им левых, социалистических идей, их единственно верную идею (хотя и извращённую леваками донельзя) - любовь к простым, бедным людям. Вспомним, что и знаменитая НСДАП называлась не только национал-социалистической, но ещё и рабочей партией.

И если у левых это называется “болезнью левизны”, то у нас, правых, любовь к простым людям есть главный симптом здорового начала. Неспроста движение скинхедов родилось именно в рабочих кварталах. Молодёжь, прошедшая школу скинхедов, должна стать основой любого правого движения. (Им только не хватает скин-капелланов.) Но чтобы завоевать любовь и уважение скинхедов, надо сначала самому любить и уважать тех простых, рабочих людей, из среды которых они вышли. Без этого любое движение завершится ничем.

Вспомним, что и Церковь Христова начиналась с простых рыбаков. Но Она наловила целый океан душ. И потому, если мы хотим выковать новый, более справедливый и милосердный мiр, нам нужно начинать с простых кузнецов. Только тогда мы будем обладать тем молотом, который разобьёт наши цепи.

Думаю, что храм, наведший на меня эти мысли, был построен где-то во времена написания Папой Римским Львом XIII (названным “Папой рабочих”) своей знаменитой энциклики “Rerum novarum”, осудившей капиталистическую эксплуатацию и предложившей концепцию классового сотрудничества труда и капитала.

Модернистским храм назвать было нельзя - каждое воскресенье в 12.00. в нём служили Тридентскую мессу. Я - не лефеврист, но, конечно, поддержал бы её возвращение. Состоявшееся после II-го Ватиканского Собора упрощение Богослужения сильно попахивает протестантизмом. Впрочем, не человек - для мессы, а месса - для человека.

Прямо от храма начиналась гигантская стройка. Впрочем, она была отгорожена от пешеходов высоченным забором, составленным из бледно-зеленоватых или сероватых щитов. Щитковый лабиринт, по которому я двинулся, вывел меня прямо к набитому толпой рынку, удивительно напоминающему блошиный. Но от его посещения меня спас начавшийся (или, возможно, продолжившийся) дождь. И я отправился на поиски какого-нибудь паба.

По-моему, английский пабы - это последнее, что осталось в Туманном Альбионе от Старой Доброй Англии. Разумеется, когда они не забиты толпой до отказа.

* * *

Толпа... Если ты не управляешь толпой, то толпа стремится управлять тобой. На личность толпа всегда действует угнетающе. Иногда её можно не замечать, иногда нельзя. Но, когда мне бывает тоскливо в толпе, перед моим внутренним взором возникает некое место, куда бы мне хотелось перенестись на какое-то время.

…Иногда видятся заброшенные развалины земной цивилизации на берегу спокойного летнего моря, потрескавшиеся бетонные плиты, уходящие в переливающуюся на солнце воду, маленькая комнатка с одной единственной кроватью, бутылка шотландского виски на жёлтой тумбочке и только что проснувшаяся девушка 24-ти лет с шальными голубыми глазами. (Хотя она и считает, что они зелёные.) Я даже знаю, как её зовут...

Её стройное обнажённое тело с двумя огромными каплями восхитительных грудей, ещё не кормивших младенца, будоражит и заставляет трепетать раненное страстью сердце. Шелковистое лоно неодолимо манит к себе. От запаха тёплого женского тела начинает кружиться голова. Я вбираю в себя ласковые, коричневатые соски, окружённые чудесными пупырышками, и пью нежно и жадно. Так пьёт воду истомившийся в пустыне путник из хрустального родника в оазисе жизни. Её широко раскрытые глаза томно закрываются, чтобы мiр стал сном.

Мой язык начинает своё безконечное странствие по холмам и долинам непостижимой планеты по имени женщина. Губы снова и снова сливаются в поцелуе страсти и любви. Я вдыхаю и не могу надышаться ароматом спелых яблок, исходящем из её тонких ноздрей. Правая рука не знает, что делает левая. А полнота единения усиливается, когда и её руки начинают ласкать и обнимать меня. Они зарываются в гущу моих волос, нежно соскальзывают по крутым плечам, делают круги по моей мохнатой груди и, спускаясь вниз, находят то, что должно быть найдено. Дальнейшее ожидание немыслимо.

Время превращается в вечность, земной ад становится раем. Закипевшая кровь пресуществляется в семя и навеки соединяет нас. Мiр исчезает, растворяясь в сладостной истоме, от которой содрогается единое и, вопреки всем догматам, раздельное, но слиянное тело. Вновь, и вновь, и вновь. Чудо свершилось.

При чём здесь Англия? Я и сам не знаю...

* * *

Узнав, что великий английский сказочник, католик и профессор Дж.Р.Р.Толкин провёл в Бирмингеме своё детство, я, имея на своём счету не одну сказочную эпопею, не мог не посетить то самое знаменательное место, которое называется Sarehole Mill. И хотя стоял конец ноября (а музей закрывается в октябре до весны), мне, с Божией помощью, всё-таки удалось в него проникнуть.

Добравшись на такси, управляемом индусом в чалме, до нужного места на южной окраине Бирмингема, я старательно снял на камеру ту самую мельницу, которая ныне стала обыкновенным музеем или, точнее тот самый музей, который когда-то был великолепной мельницей. Думаю, что если бы эта мельница была музеем уже во времена Дж.Р.Р.Толкина, то вряд ли бы она представляла для него какой-то интерес.

Нагнувшись над ручьём, вытекающим из мельничного пруда, я стал пытаться войти в ту воду, из которой уже более девяноста лет назад вышел маленький Толкин. Мои действия не могли не вызвать определённые подозрения у обитателей мельницы и потому, когда я выпрямился, набрав целую пригоршню сувенирных камней, взятых из ручья на память, передо мной, как лист перед травой, стоял Кэвин.

Те несколько английских слов, которые я сказал ему, были наполнены такой экспрессией, что он не выдержал и предложил мне придти утром, видимо, считая, что мне это удастся. Моя следующая, ещё более экспрессивная тирада, содержащая намёк на мою сильную привязанность к центру терроризма на Британских островах - городу Белфасту, куда я собирался утром улетать, убедила Кэвина в нешуточности моих намерений, и он предложил мне зайти немедленно.

После этого я уже мог осмотреть мельницу изнутри. На больших стендах на первом этаже была расписана вся жизнь профессора Толкина. Однако мне были больше знакомы те руны, на фоне которых были написаны тексты, чем язык самих текстов, и потому я почти немедленно полез на второй этаж.

Обнаружив там всего лишь склад английских сельскохозяйственных орудий конца XIX - начала XX века, я сказал некую фразу о жизни Толкина, смысл которой не был ясен мне самому. Однако Кэвин её почему-то понял и стал убеждать меня, что Толкин жил не здесь, а в каком-то совсем другом месте. Поразмыслив над его словами, я с ним согласился. В конце концов, это была всего лишь мельница. Но мой горящий взор заставил Кэвина предложить мне показать домик маленького Толкина. (Хотя, возможно, это был единственный способ избавиться от меня.)

Откровенно говоря, я изначально мог не безпокоиться. Стояла поздняя осень и наступил Дьюрин День, когда последняя осенняя луна и последнее осеннее солнце висят в небе одновременно. Это был день открытия всех дверей. Я понял это уже тогда, когда застрекотал Серый Дрозд. Дрозда звали Кэвин. И пятифутовая дверь Старой Доброй Англии, через которую пройти “трое могут в ряд”, распахнулась передо мной.

Покинув старую мельницу, мы вышли на улицу и, свернув направо, дошли до перекрёстка. Затем ещё один поворот направо, и впереди, на противоположной стороне я, наконец, увидел тот дом, где когда-то жил хоббит..., то есть э-э... Толкин.

Кэвин, наконец, мог возвращаться в свой музей, и я, вручив ему свою визитку и пожелав, чтобы в будущем ему везло больше чем сегодня, всем помышлением своим обратился к тому месту, где ещё трава не выпрямилась после того, как её примяли маленькие ножки будущего автора “Властелина Колец”.

Наступление темноты заставило меня прекратить поиски следов Толкина и я направился к перекрёстку, надеясь обнаружить там какой-никакой завалящий паб. Паба не оказалось. Вокруг были только маленькие магазинчики, в которых почему-то индусы торговали рождественскими подарками. Пожав плечами и припомнив откуда меня привезло такси, за которое я отдал три пинты отличного пива, я двинулся в обратный путь, который намеревался совершить пешком.

Однако раз пришедшие мысли о пиве уже не могли меня покинуть. Мысль о пиве - это не та мысль, которая может неожиданно пропасть. Она может только неожиданно появиться. Речь даже не обо мне, ибо я не встречал ни одного человека, который, задумавшись: “Что-то я хотел сделать?”, вдруг говорил: “А, да, я хотел выпить пива!”. Нет, такого человека я не встречал. Если ты хочешь выпить пива, то ты хочешь выпить пива. Это желание может быть устранено только двумя способами: или его исполнением, или уничтожением самого человека. Поэтому, я шёл по дороге с твёрдым намерением посетить первый же паб, который я встречу на своём пути.

Читатель несомненно должен меня пожалеть, когда узнает через сколько минут и через сколько миль это произошло. А произошло это не через 10, не через 20, не через 30, а через 40 минут чистого английского времени. И учитывая мой быстрый шаг - почти через 4 мили чисто английской дороги.

Один раз я не выдержал и свернул с широкой дороги на перпендикулярную улочку, составленную из аккуратных английский домиков. Но входящие в них и выходящие из них люди оказывались то неграми, то малайцами, то ещё какими-то выходцами из бывших британских колоний. И я понял, что это безполезно.

Не только эта улица, не только этот квартал, не только эта часть города - весь Бирмингем пропах, провонял, пропитался азиатской кухней, азиатскими специями, а, главное, тем самым азиатско-африканским потом, по которому каждый европеец сразу определяет присутствие чёрных и цветных.

Хуже всего, что этой вонью пропахли даже дома Бирмингема, офисы и конторы, гостиницы и магазины. Словом, весь Бирмингем - это... очень хороший, очень красивый, очень удобный город, но которому нужна очень хорошая, очень тщательная, очень скрупулёзная очистка! Боюсь только, что англичанам это уже не по силам.

Я улетал в Белфаст из Бирмингема с тяжёлым сердцем. Я никогда не мог сказать, что люблю Англию, ибо я всегда любил только Старую Добрую Англию. Ту Старую Добрую Англию, которая выдавала своих принцесс за русских князей, ту Старую Добрую Англию, которая дала нам Короля Артура и Рыцарей Круглого Стола, Робин Гуда и Беовульфа... Но этой Старой Доброй Англии я не увидел. Я увидел только один большой и сильно загаженный памятник на её могиле.

И я понял, почему ирландцы не хотят жить в Англии. И даже почему те шотландские англосаксы, что уехали в Ирландию, не хотят возвращаться назад.

(Исполняется на мотив песни Ю.Шевчука “Осень”)

(29.XI.-2.XII.2000г. от Р.Хр.)

1.

На следующий день я уже летел в Ирландию в славный город Белфаст, старательно пытаясь разглядеть с высоты птичьего полёта Уэльс. (Я сидел как раз у окна по левому борту.) Но из-за высокой облачности мне это долгое время не удавалось, и я мог лишь мистически прозревать древнюю страну кимвров. По преданию где-то здесь, в одной из пещер, спит король Артур и рыцари Круглого Стола, в ожидании того часа, когда Небесное Воинство Христово, соединившись с Христовым Воинством Земным, выступит в Самую Последнюю “Камланнскую” Битву против антихриста. (Впрочем, кое-кто считает, что пещера короля Артура находится в холмах, отделяющих Шотландию от Англии. Возможно. Их я тоже пересёк спустя восемь дней.)

И всё же примерно к середине полёта в разрывах облаков я увидел крупный остров. Сначала я подумал, что это Мэн. Но затем, разобравшись, догадался, что это всё-таки валлийский Англси.

Что же касается Ирландии, то, хотя я давно знал, что Ирландия - Изумрудный Остров, когда я его увидел, то и вправду удивился - он действительно был изумрудным. Хотя и поделённым на такие же лоскутки, как и в Англии. Но они были только зелёные.

Прибытие в Белфаст заставило трепетать моё русское сердце. И теперь каждый раз при упоминании Белфаста в моей душе всё начинает дрожать как при воспоминании о чём-то близком и дорогом. За время моего пребывания на Британских островах мне не раз доводилось поднимать бокалы. Но только в Ирландии, я и мои спутники пили “За прекрасный город Белфаст”. И только в Белфасте мне довелось в пабе петь русские народные песни. Разумеется, в ответ на ирландские песни местных жителей. Если быть точным, то это было в Кэррикфергюсе - небольшом городке севернее Белфаста. Впрочем, в Белфасте я пел просто на улицах, возвращаясь в гостиницу глубоко за полночь после очередного посещения прекрасных ирландских пабов.

Передать, как пели мои ирландские друзья невозможно. Это было нечто удивительно бодрое, весёлое, дерзкое. Ни одной тоскливой ноты. Музыка, слова и лица исполнителей излучали неугасимый оптимизм. Что ж, имея за своими спинами Ирландскую Республиканскую Армию можно быть оптимистом. Хотя верно и обратное утверждение - не имея столь переливающегося через край оптимизма, нельзя было создать Ирландскую Республиканскую Армию.

Что такое оптимизм? Это - вера. Вера в то, что ты стоишь за правое дело. Вера, что тебе хватит сил это правое дело отстоять. Вера, что Господь никогда не оставит тебя и в трудную минуту всегда придёт на помощь. Только в Ирландии я понял, что мы, Русские, сможем возродить Россию, если будем иметь такую же несокрушимую веру и готовность пролить свою кровь за родное Отечество.

Если бы, например, после рокового 17-го года, русский народ отказался склонить голову перед красным драконом, как призывал святой Патриарх Тихон, то у него был бы шанс спасти Россию. Огромной кровью, но спасти. И каждый, кто мог пойти сражаться за Веру, Царя и Отечество, но не пошёл - пожалел пролить свою кровь.

А вот Бог не пожалел пролить Свою Драгоценнейшую Кровь ради спасения людей! Как же можно было нам, христианам, жалеть проливать свою кровь ради защиты Церкви, ради восстановления монархии, ради Святой Руси, наконец, ради спасения самих себя и своих детей?!

И тот, кто пролил свою кровь за Россию - исполнил свой долг. А кто отказался - переступил через присягу. И мало кто подумал о том, что должного избегнуть нельзя. Перефразируя слова известного оптинского старца, можно сказать: “Не хотите умирать добровольно, будете умирать не добровольно! Не хотите за Россию, будете за Советский Союз!” И грянул 41-й год.

Обстоятельство, что “наши отцы и деды” защищали советскую власть, коммунизм и лично тов.Сталина – это наша личная трагедия, гордиться которой русскому человеку по крайней мере странно. Быть пушечным мясом большевиков совсем не почётно. Можно гордиться только мужеством предков, но не самим фактом участия в этой войне.

Красная армия как была в 18-ом году антирусской бандой, такой она и осталась в 41-45-ом годах. В своё время она уничтожала цвет Русской нации, собранный под знамёна Белой армии; она травила газом русских крестьян на Тамбовщине; она организовывала военные агрессии против соседних стран, где нашли себе пристанище многие русские люди, бежавшие из большевицкого ада; она охраняла чудовищный ГУЛАГ... Преступлениям Красной армии несть числа.

Что же изменилось в 1941-ом? Разве она стала национальной Русской армией? Нет. Жидовские комиссары этого никогда бы не позволили! Не в Красную армию нужно было идти русским людям, а формировать новую Белую, и стрелять не в немцев, таких же противников коммунизма, а в заградотряды, целившихся им в спину. На Кремль, а не на Рейхстаг должны были быть нацелены дула русских орудий, ибо именно там засели подонки и враги Русского народа. И именно в Кремле, а не в Рейхстаге сидели те, кто заставлял русских рабочих и крестьян защищать кровавый большевицкий режим и умирать за него.

Взглянем на итоги Второй Мiровой войны. Разве после 1945-го года Русскому народу стало лучше жить? Разве не были отправлены миллионы пленных русских людей из немецких лагерей в советские? Разве “демократические” союзники не выдали в Лиенце Советам сотни тысяч русских людей, которые на своей “Родине” нашли только смерть? Разве после “победы” не продолжились массовые кровавые репрессии на так называемых “освобождённых территориях”? Да и Западной Европе стало намного хуже. Кому нужна такая “победа”? Мне не нужна! И она не была нужна ни одному русскому человеку!

* * *

Сейчас стало модным мнение, о том, что христиане не должны придерживаться каких-либо политических взглядов, что Церковь должна скользить над мiром, не вмешиваясь в политические баталии, и даже более того, что современный, секуляризованный мiр - это очень хорошо, ибо он даёт христианам дополнительные возможности для распространения Слова Божия, для дальнейшей евангелизации...

О каких дополнительных возможностях дальнейшей евангелизации может идти речь, если эта самая секуляризация опустошила наши храмы почище чумной эпидемии? Чума была даже лучше, ибо она давала шанс наполнить Небеса. Секуляризация же наполняет ад.

Да и кого собираются евангелизировать эти псевдо-христиане? Несколько сотен африканских негров? Что толку ехать на край света и учить дикарей катехизису, а на родную Европу махнуть рукой? Дикарь - он и есть дикарь. И спрос с него будет как с дикаря. А вот со шведов и норвежцев Господь спросит по полной программе.

Впрочем, надо было и это делать и того не оставлять.

Почему мы, христиане, примирились с тем, что пол-Европы ушло в ересь? Где Крестовые Походы против еретиков? Где Святая Инквизиция? Где Религиозные войны? На целую Европу только один вялотекущий конфликт в Северной Ирландии между католической Ирландской Республиканской Армией и протестантским орденом оранжистов. И то он ведётся не за обращение протестантов в истинную веру, а за независимость Ольстера от англичан. А какой в этом толк, если в самой Ирландии между католиками и протестантами мир, что даже отмечено на государственном флаге: белая вертикальная полоса между зелёной (католики) и оранжевой (протестанты) олицетворяет мир между ними? А ведь не мир пришёл принести на землю Иисус, а меч (См. Мф. X, 34).

Добрым ирландским католикам должно быть стыдно за такой позорный флаг. Особенно учитывая, что оранжевый цвет в европейской геральдике всегда был цветом позора. Да и первое упоминание этих трёх цветов в качестве “национального” символа Ирландии относится к сентябрю 1830 года, когда участники собрания, проводившегося в поддержку очередной Французской революции, нацепили кокарды, сочетавшие в себе эти три цвета.

Кроме того, Ирландия - республика, а это уже само по себе огромный минус. Республика есть отход от идеального христианского государства. Подлинное христианское государство может быть только монархией. Введение республиканской формы правления означает, что государство тяжело больно. Исцелить его может или сам монарх, или вождь, приуготовляющий восстановление монархии.

Ведь на Небесах мы не будем выбирать себе Господа. Он Один во веки веков. Кто нам Бог, если не Христос? А Царь на земле, есть образ Христа, подобие Бога. Как можно выбирать его?

В Средние века к этому подходили иначе. Считалось, что всякая вещь имеет своё место под солнцем. Именно своё, а не чужое. И на любом другом месте она находиться не должна. И всякой вещи следует стремиться занять именно это, своё место, потому что только так можно исполнить волю Божию и дарованное Им призвание.

Что из себя представляет республиканская форма правления, скажем, на примере президентских выборов? На одну единственную должность главы государства претендуют сразу несколько кандидатов. Но, в конце концов, неизбежно президентом становится кто-то один. Это означает, что все остальные претенденты впали в гордыню, поскольку, будучи недостойными, претендовали на тот пост, который должен был занять другой, единственно достойный. Таким образом, сама избирательная система оказывается внутренне порочной, поскольку предполагает обязательное участие в ней человеческой гордыни. (Собственно, то же самое касается и выборов депутатов.)

Но она ещё более оболживливается, если мы предположим, что на пост президента могут избрать вовсе не самого достойного (что вполне вероятно), или, что результаты выборов будут подтасованы (что ещё более вероятно), или, что головы избирателей будут так прозомбированы средствами массовой информации, что никакой подтасовки и не нужно. И так выберут кого надо (а это уже не просто вероятно, а так и есть).

Короче, уходя от понятия монархии и истинной иерархии, мы всё более удаляемся от того Царства Небесного, которое начинается в наших душах и отражением которого должна быть каждая христианская держава на земле.

Впрочем, проблема Англии не только в валлийцах Тюдорах-Тьюдирах. Думаю, поздние Тюдоры лишь “дополнили меру” ранних Плантагенетов. Мистическое падение английской монархии состоялось ещё в лице Генриха II. Но чтобы понять это, для начала необходимо совершить небольшой экскурс в геральдическую историю Англии.

Как известно, древним символом английской монархии всегда являлся лев. Точнее золотой лев на червлёном (красном) поле. (Сразу хочется подчеркнуть, что символ шотландской монархии изначально был противоположен английскому - красный лев на золотом).

Лев в геральдике является символом благородства, великодушия. Но благородной паре “лев-львица” противостоит подлая пара “пардус-пантера” (они чёрного цвета). Помесь пардуса (самца пантеры) и львицы (самки льва) дают бастарда-ублюдка - леопарда.

Так вот. Претензии Генриха Плантагенета на английский престол столь долго и столь последовательно не признавались Церковью, что Генрих бросил Ей вызов, поместив на своём щите леопардов вместо льва. С тех пор не благородный лев, а ублюдок-леопард сел на английский трон.

Именно со времён Плантагенетов Англию стали метко называть “задницей Европы”. А коли так, то, судя по потенции, соседняя Ирландия является... (Надеюсь, все уже догадались чем…)

И всё же невольно хочется продолжить. Испания - “правая рука Европы”, Россия - “левая” (Украина – козацкий “кулак”). Италия - “правая нога Европы” (она даже обута в сапог). Греция - левая (дырявый сандалет). Франция - это “лёгкие Европы”. (Правда, уже довольно закопчённые. Со времён Французской революции всей Европе дышится очень тяжело.) Германия, разумеется, “голова”, а Рим (Ватикан) - сердце. (Хотя время от времени они оспаривают эти звания друг у друга. То Германия стремится стать “сердцем Европы”, то Рим - её “головой”.) Ну, а Австрия, видимо, “шея”.

Мальта и Кипр - правая и левая “пятки Европы” (они давят на мусульманский Восток). Португалия и Польша - “локти” (близок локоток, да не укусишь). Скандинавия – варяжские “плечи”. Швейцарии придётся считаться “мочевым пузырём” (деньги – моча), а Балканам - “кишечником Европы” (уж очень там бурные процессы идут). Венгрия - “селезёнка”. Чехия, Словакия и т.д., оказываются “желудком”. (Когда-то он был подвешен к “шее-Австрии” в виде “зоба”.) Аппендикс (до сих пор недовырезанный) - это, конечно, басурманская Албания. А басурманская Босния - просто язва. Печенью Европы всегда была греческая Византия. Вот только сейчас у неё разлитие “желчи” - турок.

Но шутки в сторону. “Кровью Европы”, конечно, является Церковь Христова. Ну, а евреи - “дерьмом”.

Впрочем, каждый может внести в мой сравнительный перечень свои коррективы. При этом, разумеется, следует иметь в виду, что каждая страна, взятая в отдельности, также может быть образно разделена на “органические” составляющие. Вот только дерьмо, всегда останется дерьмом.

* * *

Возвращаясь к теме Плантагенетов, должен сказать, что ради их легитимизации святому Томасу Беккету Пресвятая Дева Мария даже передала елей, которым следовало помазать на царство первого Плантагенета Генриха II. Но бастард-леопард не оценил этого и убил св.Томаса Беккета. Так Генрих II стал зловещим предтечей другого Генриха - Генриха VIII, убившего другого святого Томаса - Томаса Мора.

Есть и ещё одна параллель между этими двумя Генрихами. Пытаясь навязать своему сыну Ричарду (будущему святому Ричарду Львиное Сердце) принцессу Алису Вексенскую, сестру короля Франции, Генрих II сам настолько увлёкся ею, что решил немного попользоваться. От этой связи даже родился очередной бастард. Разумеется, Ричард наотрез отказался брать её в жёны. А Генрих II лишь дополнил этим образец для подражания Генриху VIII. Кстати, именно Генрих II первым начал завоевание моей любимой Ирландии.

Так что, видимо, не зря Плантагенетов (Анжуйскую династию) называли “чёртовым семенем”.

По одной из версий, всё началось с того, что дед Генриха II граф Фулько Анжуйский женился на некой Эремберге, которая была всем хороша, кроме одной странной (если не сказать, отвратительной) черты: она не любила ходить в церковь. А если и заходила, то старалась побыстрее её покинуть. Графу Фулько это совершенно справедливо не нравилось, и он приказал четырём своим рыцарям, во чтобы то ни стало, задержать её в храме. Правда, исполнено это было только одним из них: в тот момент, когда графиня пыталась покинуть церковь, один из рыцарей наступил ей на шлейф. И она была вынуждена остаться. Однако когда начался кульминационный момент Святой Мессы - пресуществление хлеба и вина в Тело и Кровь Христову - Эремберга, схватив двух своих детей, с криком выбросилась из окна. Одним из этих детей был Готфрид Великолепный, отец Генриха II. Это был тот самый Готфрид, из-за любви которого украшать свой шлем веткой дрока, все это колено Анжуйской династии стало называться Плантагенетами.

В то время некоторые посчитали жену графа Фулько дочерью сатаны Мелузиной, но, не впадая в катарскую ересь, подобные утверждения признать истинными нельзя. Сатана не может ни творить, ни иметь детей. Воплощение - привилегия Одного только Господа Бога. Лично я полагаю, что Эремберга была обыкновенной ведьмой, нуждающейся в сожжении на костре.

Примечательно, что именно её внук, тот самый Генрих II запретил в Англии сожжение еретиков на кострах Святой Инквизиции. Зато свой и без того суровый Лесной кодекс он дополнил ещё более страшными статьями. Не удивительно, что после этого в Англии стали появляться “лесные братья” из Зелёного Леса, а, в конце концов, и сам знаменитый Робин Гуд.

Да о чём говорить, если даже его жена Элеонора подняла восстание против своего мужа, в котором приняли участие все три сына Генриха II. По одному этому факту можно было понять, что династия Плантагенетов закончит свой исторический путь кровнородственной бойней.

Ну а после смерти св.Ричарда стал править один из худших Плантагенетов - Иоанн Безземельный. У этого Плантагенета были прозвища и похуже - “Одержимый” и “Сведённый с ума колдовством”. Говорят, именно он додумался кастрировать и ослепить своего племянника, того самого Артура Бретонского. И именно он в мае 1215 года согласился подписать пресловутую Хартию Вольностей, которая со временем превратилась в знамя масонской революции.

Положительным фактом можно было бы считать только то, что последующие Эдуарды Плантагенеты периодически пытались ориентироваться на Британию времён Короля Артура. Если бы только это лишний раз не свидетельствовало об их собственной неполноценности.

Последним королем из династии Плантагенетов был Ричард II, настолько любивший своего дедушку-гомосека Эдуарда II, что настойчиво требовал у Церкви причисления его к лику святых. Когда ему это не удалось, он уморил себя голодом в 34 года. А его сын Артур (последний Плантагенет по прямой линии, которому так и не удалось поправить Англией), умер от радости, узнав, что его выпускают из Тауэра.

Закончилась династия Плантагенетов, как и предполагалось, кровнородственной бойней - войной между Плантагенетами-Ланкастерами и Плантагенетами-Йорками, Алой и Белой Розами.

Пришедшие на их место Тюдоры, лишь дополнили Чашу гнева Божиего. (Уважения достойна только Мария Тюдор - дочь испанской принцессы Екатерины Арагонской - первой и единственной законной жены Генриха VIII-го). Позже восстановить законность английской монархии могли только шотландские королевские львы-Стюарты. Но их уничтожили. И Британия окончательно осиротела.

2.

Следом по иерархической лестнице за вожаком идут взрослые, матёрые волки из числа которых может выйти новый вожак. Это - “бароны” стаи. И, как правило, они родня вожака.

Следует сразу отметить, что волки и волчицы никогда не смешиваются. Волчицы имеют свою, хотя и несколько упрощённую иерархию. Их возглавляет “королева” (волчица-альфа) - жена вожака. Она и осуществляет управление всеми волчицами, напрямую подчиняясь только своему мужу-вожаку.

Также надо сказать, что волки соблюдают строгую моногамию. Многожёнство запрещено не писанными волчьими законами и волчьей честью. Волк, потерявший свою волчицу, как правило, больше никогда не женится, но помогает воспитывать волчат. И никаких внебрачных безпорядочных связей! Всё намного благороднее, чем зачастую у людей, у которых собаки-плебеи набрались перманентной похотливости.

Даже австралийские дикие собаки динго или африканские гиеновые собаки не могут нести в себе полноценных иерархических черт, поскольку они изначально объединены в стаю. Они не самодостаточны как волки. Их объединение в стаю - не есть свободный волевой акт, как у волков, объединяющихся только в трудные времена, в суровую северную зиму. Дикие собаки рождаются в стае, а значит, они несвободны изначально, ибо стая рождает рабов.

А вот различные мопсы и левретки - просто собачьи уроды, бастарды своего племени, пролетарии собак. Собственно по ним и судят о всех собачьих (волчьих). Что не правильно, ибо они имеют к ним отношение не большее, чем гомункулус к человеку.

Однако у кошачьих некая похожесть на благородное сословие всё-таки присутствует. Они не едят что попало, не виляют хвостом перед разной сволочью, спокойно вылизывают себя, когда псы-плебеи уже давно не знают, куда себя деть от безпокойства... И потому кошка очень привлекательна. Особенно сейчас. В период упадка и отсутствия иерархичности.

Но, тем не менее, кот - это обыкновенный романтизированный бандит с Дикого Запада, появившийся только там и тогда, где и когда нет власти монарха. А если кот и подчиняется некой иерархии, то лишь иерархии кольта, изобретатель которого – Кольт, сделал людей равными. На морде любого кота написано - “только я решаю, что такое хорошо, а что такое плохо”. Для него нет авторитета.

У кошки нет, и не может быть иерархического чувства. “Я - кошка. И гуляю сама по себе”, - гениально произнёс Р.Киплинг устами героини одной из лучших своих сказок. А если вспомнить визги и вопли, а точнее просто ор, мартовских котов, а также безконечный окот столь же безконечно похотливых кошек, все слова о возможном благородстве этих созданий немедленно застревают в горле.

Волк благороден, кошка лишь имеет претензию на благородство. Она словно стащила его из кладовки. Внешнее благородство кошки - это её добыча, а не наследство. Если кошки и благородны, то лишь потенциально. В то время как волки благородны актуально. То есть кошки могли бы стать благородными в будущем (как воины Хлодвига или дружинники Олега), если бы не одно маленькое “но”. Животные, в отличие от людей, не способны выйти за пределы заданной парадигмы. И потому кошки останутся вечными юнцами, неспособными на ответственные поступки, достойные волков-мужей, рыцарей Дикой Природы.

* * *

Террористических актов в Ольстере я не совершал. (Если, конечно, не считать терроризмом уничтожение запасов Гиннесса в Белфасте и окрестностях, а также на морских судах, приписанных к ольстерским портам). Однако, в североирландской тюрьме мне посидеть всё-таки удалось. Это была средневековая тюрьма города Даунпатрика. При входе в тюремный коридор срабатывали фотоэлементы, и загробный голос магнитофонной плёнки громогласно объявлял: “Вы признаны виновным в заговоре против короля Англии”. Думаю, что в отношении меня это утверждение было достаточно правдивым. С одной только поправкой - “так называемого, короля Англии”, ибо нисколько не считаю законным королём (или королевой) Англии представителя протестантской Виндзорско-Сакс-Кобург-Готско-Ганноверской династии.

Жаль, что в Британии больше нет того Меча в Камне, который мог вытащить только подлинный Король. А Король Артур всё ещё спит в своей пещере. Впрочем, для Ирландии было бы достаточно одного только Камня - Лиа Фаль, который по легенде вскрикивал, когда на него наступал настоящий Ирландский Король.

Впрочем, думаю, что и это не слишком далеко от истины. Не первый и не последний раз я оказывался на Британских островах в роли представителя Средневековья. Возможно, даже более средневекового, чем все подкрашенные реставрацией, как старая кокетка, замки Великобритании.

Начало зимы я встретил в Северной Ирландии. Кроме Белфаста, Ларна, Ньютаунабби и Кэррикфергюса я, как уже говорил, побывал ещё и в Даунпатрике, где расположены Северо-Ирландское Правительство и Северо-Ирландская Ассамблея. Оказавшись в зале, в котором заседает северо-ирландский парламент, я первым делом выяснил, где сидит Джерри Адамс - лидер Шинн Фейн (и, разумеется, Ирландской Республиканской Армии), и немедленно сел в его кресло на глазах у приставленного к нам от британских спецслужб протестанта-оранжиста.

Не из желания эпатировать. У меня просто не было выбора. Мы могли покинуть этот зал в любую минуту. Помолившись за вождя ирландских католиков, я широко перекрестился и пожелал ему удачи.

Ольстер, или точнее Ульстер, - всегда был родиной воинов. В этом состоит его призвание. А призвание отменить нельзя. Его можно только исполнить. Верю, что Ульстер добьётся воссоединения с Ирландией. Надеюсь, что в Ирландии Ульстер продолжит свою борьбу против еретиков-протестантов. А затем восстановит для ирландского народа, который я искренне люблю, святую ирландскую католическую монархию.

И если этот пример даст той части неожидовлённых англичан, которых едва ли наберётся 10%, мудрость вернуть на английский престол католических Стюартов, я первым восславлю возрождённую Старую Добрую Англию. Но пока её нет, у меня добрых слов для Англии найтись не может.

Откровенно говоря, лучшие представители англосаксов тоже находятся в Северной Ирландии. Только в стане врагов - среди оранжистов. Они действительно очень мужественные (хотя и глупые) ребята. Но и они уйдут в прошлое, как ушли “железнобокие” Кромвеля. А их наследники, окончательно разъеденные ядом протестантизма, впустят к себе цветную азиатско-африканскую орду разрушительных варваров, неспособных стать преемниками рухнувшей Британской империи.

Беседуя с одним из таких представителей оранжистов, я сказал ему: “В Северной Ирландии пока мало цветных. Они не любят ехать туда, где стреляют, предпочитая английскую глубинку. Например, в Бирмингеме каждый третий - негр или азиат. Но Бирмингем - сегодня, это Белфаст - завтра”.

И тогда этот ольстерский шотландец ответил мне: “Наш клан живёт здесь 400 лет. И мы хорошо стреляем”.

В тот миг я понял, что война в Северной Ирландии - это шанс для всей Белой Европы. Это школа белых воинов. И эта война не должна прекратиться!

Война в Северной Ирландии воспитывает мужчин. Она воспитывает жён и матерей. Она хранит древнюю европейскую традицию войны!

Пока в Северной Ирландии идёт война, там нет места презренной теплохладности и американоидной сытости!

Пока в Северной Ирландии идёт война, женщины рожают детей, а не делают аборты!

Пока в Северной Ирландии идёт война, там нет места развращённым афро-азиатам!

А потому, да простит меня Джерри Адамс, пусть эта война продолжается до прихода антихриста. В Последней Битве с ним нам понадобятся настоящие воины!

3.

Как известно, могила св.Патрика находится, там же, где расположена Северо-Ирландская Ассамблея и Северо-Ирландское Правительство - в Даунпатрике. Мне довелось побывать в нём дважды. Но в первый раз, дабы я осознал свою греховность, Господь не допустил меня до того святого места, где покоится покровитель Ирландии.

Так же было и с крестоносцами в I-й Крестовый Поход, когда они в четверг, после первого штурма Иерусалима не смогли войти в него и, возвращаясь вечером в лагерь, горько сетовали на свои грехи, не позволившие им в тот день вступить в Святой град.

Разумеется, на такое действие я перед этим взял особое благословение у одного францисканского монаха.

Однако, прежде чем подойти к могиле святого Патрика, я дождался пока вся наша группа, в составе которой я был, удалилась к Собору св.Патрика, расположенному рядом. А потому мне довелось помолиться в этом святом месте практически одному. Ко мне подошёл было один человек из нашей группы. (Это был единственный, кто, хотя и не сразу, но, так же как и я, открыто назвал себя христианином. Только в отличии от меня, католика, он был протестантом.) И тут я оказался свидетелем чуда поклонения святому Патрику. Встав прямо перед камнем, этот протестант принялся снимать могилу св.Патрика на камеру и в тот же миг был буквально брошен на колени перед ней, причём с такой силой, что ударился грудью о металлическую надпись возле неё. И всё это абсолютно на ровном месте.

Смирению и благочестию хотел научить св.Патрик этого человека, называвшего себя христианином. Нельзя начинать посещение такого места с кинокамеры. Сначала надо поклониться святому, к которому ты пришёл.

Впрочем, трудно ждать от протестантов правильного отношения к святым, поскольку они отрицают необходимость поклонения им. И пример отношения к святому Патрику американских протестантов скрыть теперь невозможно. Вместо светлых воспоминаний о посещении этого святого места американские солдаты, квартировавшие здесь во время Второй Мiровой, забирали с собой на память в Америку кощунственно отколотые ими куски от того камня, который лежит на могиле св.Патрика. На месте последних букв святого имени теперь зияет уродливая выбоина.

Нет способа больше удалиться от святого Патрика, чем взять с собой осколок, собственноручно отколотый от могильного камня на месте его упокоения.

* * *

Предварительно, должен сказать, что у меня есть друзья-католики, которые говорят, что они католики потому, что их дедушка или бабушка были итальянцами, поляками, немцами и т.д. (Кстати, подобное я часто слышал и от православных. Они, мол, православные потому, что они русские.) Однако, подобная логика ведёт к утверждению, что потомок католиков должен быть католиком, потомок православных - православным, потомок мусульман - мусульманином, потомок буддистов - буддистом и т.д. Если бы так рассуждали апостолы, то христиан не было бы вообще. Потому что и греки, и римляне должны были бы оставаться язычниками. Как и кельты, и германцы, и славяне, в том числе и русские.

Кстати, и иудеи также должны были оставаться теми иудеями, какими они стали к приходу Христа, неблагодарными виноградарями.

И здесь вряд ли можно оспорить тот факт, что во всём мiре не найти такой цельной, “как нешвеный хитон Господа” структуры, какой является Святая Католическая Церковь. Я не буду говорить о протестантизме, погрязшем в безконечных дроблениях. Но и Православная Церковь в этом вопросе далека от совершенства. Строго говоря, нельзя даже говорить о Православной Церкви как о единой Церкви. Я бы скорее предпочёл применять множественное число - Православные Церкви. Множатся они, разумеется, не с такой скоростью как протестантские деноминации. Однако, даже медленное дробление, изначально вызывало у меня законный вопрос: “Почему?”.

Должна ли после отделения Чехии от Словакии, а Словакии от Чехии разделяться и Чехословацкая Православная Церковь на две автокефальные или нет? Как быть с тем, что на территории одной только Украины имеется уже целых три православных церкви? Как быть с Русской Зарубежной или Русской Катакомбной Церквями? А старостильники и новостильники? А старообрядцы всех толков и согласий? Лично у меня нет ответа на вопрос, чем РПЦ лучше, например, Старообрядческой архиепископии Московской и всея Руси (Белокриницкой иерархии). Если уж православие, то тогда древнее, ортодоксальное. А если предпочитать так называемую “официальную церковь” так называемым “раскольникам”, то тогда уж лучше Святая Католическая Церковь - самая официальная и самая нераскольная Церковь, включающая в себя все обряды: и латинский, и византийский, и маронитский, и халдейский, и сирийский, и армянский, и коптский. Истории католичества известны также и другие обряды, например, мозарабский или кельтский.

Теоретически, конечно, можно допустить, что того единства, о котором я говорю, и не должно было быть изначально. А православные церкви представляют именно то единство, которое и должно быть в Церкви Христовой. Но я так почему-то не думаю.

Разумеется, история Католической Церкви также знает несколько периодов расколов. Особенно известна Великая Схизма (1378-1417), когда на одном папском престоле сидело сразу два, а то и три папы. Однако, эти расколы (которые также, безусловно, есть следствие воздействия сатаны на умы людей) имеют как минимум два принципиальных отличия от расколов в Православии.

Во-первых, католические расколы временны. А, во-вторых, все католики и во время схизмы, и после неё всегда знали, что настоящий Папа только один - все остальные антипапы.

В Православии же раскол, как правило, завершается признанием новой автокефалии, а также появлением ещё одного главы церкви, патриарха или митрополита.

Расколы же (а точнее отколы) старокатоликов или крайних традиционалистов в Католической Церкви просто превращают их в религиозных маргиналов.

Разумеется, сюда же я бы добавил и необходимость наличия единого (одного) главы Церкви. Конечно, видимого. Ибо невидимый Глава Церкви - Христос. И мне всегда несколько провокационно хотелось спросить православных: “Если есть епископ, то зачем нужен патриарх? А если патриарх всё-таки нужен, то почему тогда не нужен Папа?”.

Разумеется, мне известна легенда о “папэссе Иоанне”. Но, во-первых, это действительно всего лишь легенда, появившаяся после длительного периода сильного влияния на пап различных женщин - матерей и любовниц. Согласен, что это неправильно. Но и не противоестественно. А, во-вторых, даже в легенде, т.н. “папэсса” скрывает свою женскую сущность, а российские императрицы её не скрывали. Это существенное различие, даже если бы эта легенда была правдой. И вообще, (да простит меня А.П.Победоносцев) я думаю, что неожиданно появившиеся на российском престоле (и во главе церкви) четыре женщины попущены Господом только для того, чтобы показать абсурдность той псевдо-симфонии духовной и светской власти, которая была выдумана Петром I.

Так что по поводу вселенскости у меня также возникают вопросы к Русской Православной Церкви. Достаточно ли чётко православные, принадлежащие к РПЦ, осознают, что церковнославянский термин “Соборная” в Символе Веры есть перевод греческого слова “кафоликос” - кафолическая (греч.) или “catholicam” - католическая (лат.)? Ведь, если мы хотим передать точный смысл первоначального греческого или латинского слова, то под понятием “Соборная” мы должны понимать “Вселенская”. Но мне кажется, что именно этого понимания у православных-то и нет. И, следовательно, никто и не пытается оценить Православную Церковь в качестве Церкви Вселенской.

Вселенскость же Католической Церкви как-то вообще не вызывает возражений. Поэтому обычно православные упирают на наличие латинской ереси, а вселенскость сомнению не подвергается. Но об этом позже.

Разумеется, определение новых догматов - не самоцель. До тех пор пока никто не спорил о том, является Дева Мария Богородицей или нет, не было нужды провозглашать соответствующий догмат (см. III-й Вселенский Собор). До тех пор пока никто не спорил, каким образом соединены в Иисусе Христе Божественное и Человеческое начала, в данном догмате не было необходимости (см. IV-й Вселенский Собор) и т.д.

Но как только начинались споры и разногласия, а, следовательно, и реальная возможность для части христиан впасть в ересь и погубить свою безсмертную душу, Церковь собиралась на Собор, определяла, что есть Истина и провозглашала её в качестве догмата - обязательного для спасения души положения вероучения. Почему же прекратилась эта первохристианская практика в Православных Церквях? Католическая же продолжала её, осуждая ереси и провозглашая догматы. Видимо, потому что православные боятся потерять ту Истину, которую имеют, как потеряли Её протестанты.

Обличая “латинян” в том, что они посмели прибавить нечто к Никео-Константинопольскому Символу Веры вопреки соборному запрету что-либо прибавлять к нему, обычно забывается, что подобный запрет существовал и по отношению к предыдущему Никейскому Символу Веры. Однако Никейский запрет был с успехом преодолён на последующем Соборе.

То есть спорить следует не о запретах, а о том соответствует ли это т.н. “прибавление” Истине или нет. Иначе мы отметём всё Священное Предание и в том числе все решения Соборов, поскольку все они “прибавляют” нечто к Священному Писанию. Собственно, какие книги следует включать в состав Ветхого и Нового Завета, тоже решалось на Соборах.

Иногда православные, соглашаясь, что Вселенский Собор действительно может определять новые догматы, (в том числе дополнять Символ Веры), возражают, что Папа Римский такой власти не имеет.

Мне могут сказать: “О, если бы все Папы были такие, как Апостол Пётр или святой Лев Великий!”. Что ж, я и сам бы хотел сказать тоже самое: “О, если бы...”. Вот только те Папы, которые не были на них похожи, Провидением Божиим, никаких догматов и не провозглашали.

Кроме того, хочу напомнить, что наша вера покоится не на Папах Римских, а на Господе нашем Иисусе Христе. А Господь просто доверил Папе пасти агнцев своих на земле, дав ему обетование наставлять братьев своих в вере.

Некоторая критика Православия, которую можно обнаружить на этих страницах, вызвана, как говорится, “требованием жанра” или, точнее, требованием того вопроса, который я пытался осветить. А именно - необходимостью изложить причины моего воцерковления именно в Святой Католической Церкви. Однако никакого осуждения Православия я ни в коей мере делать не собираюсь, ибо любое осуждение Православия как такового есть почти самоосуждение.

Для меня Православная Церковь, это в каком-то смысле та же Католическая Церковь, но только до 879 года, когда состоялся, так называемый, V-й Константинопольский Собор, якобы отменивший решения VIII-го Вселенского (IV-го Константинопольского) Собора. Но разве не было спасительным вероучение Церкви до принятия тех догматов, которые ныне вроде бы нас разделяют? Первым христианам вообще было достаточно веровать лишь в три догмата: Боговоплощение, Боговоскресение и Богоискупление. Последующим христианам определялось веровать в немного более сложное (хотя и не новое, а лишь более подробно развитое) учение. И так далее.

Того, во что веруют православные, вполне достаточно для спасения. Имеются в Православных Церквях и необходимые 7 таинств, а также апостольская преемственность. Но лично для меня покинуть Святую Католическую Церковь и придти, например, в Русскую Православную означает истоптать жемчуг и бисер подобно свинье из евангельской притчи. То, что некоторые православные называют “новшествами” и “прибавлениями” для меня есть “Сокровища Веры”. Кто, имея нечто ценное, выбросит его на попрание или начнёт попирать сам?

Догмат не есть абстрактная истина, он обязательно имеет реальное, живое проявление в повседневной жизни. Догматы - есть свет, помогающий нам идти по жизни, исполняя Божественное призвание. И как бы мне не была дорога прелесть утреннего рассвета Православия, я не променяю на него блеск солнечного полдня Католицизма. Поэтому я католик.

Разумеется, в глазах православных все мои аргументы могут показаться слишком рациональными. Что ж, это правда. Всё это размышления чистого разума. Православные же обычно руководствуются велением сердца. Это два совершенно разных метода. Даже два разных языка. И поэтому никто никому ничего не может доказать. Чтобы начать хотя бы понимать друг друга, надо сначала выучить язык собеседника.

Но я знаю “православный язык” и ничего не пытаюсь доказать православным при помощи разума. Я просто говорю им, что “моё католичество - это моё личное православное юродство Христа ради”.

И всё.

4.

В Ирландии (да и вообще за время моей поездки) мне довелось увидеть много разных людей.

В один из вечеров, проведённых мною в белфастских пабах, ко мне и одному моему спутнику подсел русский моряк из Калининграда. Его звали Николай. Он узнал в нас русских по жестикуляции. Любопытно. Я и не знал, что у русских особая жестикуляция. Точнее, я знал, что она иная, чем, скажем, у французов или испанцев, но не предполагал, что только по ней одной можно определить принадлежность к русской нации.

Этот парень ехал в Корк. По его словам, только оттуда ходят суда в тот польский город, откуда он может добраться домой.

Он ходил на немецком судне 10 месяцев. Сказал, что это многовато. Оптимально 3 месяца - в море, 3 - дома. Но ему и после 10-ти никто отдыхать 3 месяца не даст. Месяца полтора-два. А потом снова в море. Здесь же в Белфасте он оказался впервые. А потому он спрашивал у нас, где тут можно “снять” девочек. В этом мы, конечно, помочь ему не могли, но несколько раз угостили друг друга виски. После 11.00., когда все дневные пабы закрылись, мы прокатились с ним на такси в какой-то ночной паб, где он надеялся получить нужную информацию. Мы же лишь хотели промочить ещё раз горло Гиннессом или виски.

Узнав в ночном пабе старую истину, что все тёмные дела вершатся, разумеется, в центре города, мы поехали обратно. Пожав друг другу руки, и пожелав удачи, мы расстались с нашим соплеменником и вернулись в гостиницу, где тоже всю ночь работал паб. Там к нам вскоре присоединился один ольстерский шотландец-оранжист, думаю, по совместительству работавший на британские спецслужбы. Именно тогда у нас с ним состоялся достаточно откровенный разговор, после которого я не удивлюсь, если мне в будущем откажут в британской визе. Впрочем, сомневаюсь, что у меня будет даже возможность просить о ней.

Ещё одна встреча заставила меня задуматься. Одного и того же человека я встретил трижды за один день. Это был ирландский нищий, маленький и небритый, с красным носом, из которого постоянно текла вода. Первый раз я встретил его у паба, затем у собора и, наконец, у странноприимного дома. Я поразился удивительному совпадению. Меня, после того, как я выпью (паб), всегда тянет в церковь (собор), а после службы мне хочется творить дела милосердия (странноприимный дом). Иногда Господь даёт нам возможность увидеть себя как бы со стороны. Может быть, это был как раз такой случай? В такие мгновения, я уже не Я, ибо Я стою передо мной. А я представляю собой тот самый мiр, который никак не может понять меня, как я никак не мог понять ирландский инглиш этого нищего. Да что там мiр! Самые близкие люди часто не понимают меня и смотрят как на юродивого.

Впрочем, для спасения души не требуется, чтобы тебя понимали люди. Не люди, а Бог взвешивает сердца.

* * *

Я был в том зале, где подписывали это историческое соглашение, и задал представителю британских спецслужб только один вопрос: “Кого больше всего не устраивает мир в Северной Ирландии?”

Потупившись, этот офицер полиции признал, что против Соглашения Доброй Пятницы наиболее активно возражают протестанты-оранжисты. А ведь до этого он в основном описывал кровожадность ирландцев-католиков.

Разумеется, я понимал причину такого неприятия протестантами Соглашения Доброй Пятницы. Предлагаемая Соглашением схема взаимоотношений предполагает не только создание собственных органов государственной власти в Ольстере, но и, в последующем, через референдум, допускает возможность соединения Северной Ирландии с Ирландской Республикой.

Протестанты расценивают такую возможность как предательство. Ибо то обстоятельство, что количество детей в католических семьях, как правило, превышает количество детей в семьях протестантов, очень скоро может сделать католическое меньшинство католическим большинством. (Кстати, в Германии, как я слышал, этот перевес католиков над протестантами только за счёт демографии уже достигнут.)

Откровенно говоря, ольстерских ирландцев-католиков Соглашение Доброй Пятницы тоже устраивает лишь постольку, поскольку оно считается одним из этапов обретения независимости.

Разумеется, и со стороны ирландцев есть непримиримые, которые не желают ждать так долго. Они продолжают совершать свои боевые акции. Причём, как правило, не в Ольстере, а в Англии. Зачем взрывать собственную страну? При этом свой подход к подобным акциям они считают христианским. Часа за полтора (хотя британцы брешут, что всего за несколько минут) до взрыва они предупреждают о нём и, если полиция сработает чётко, то жертв не будет. Таким образом, вина за возможные последствия перекладывается на полицию. Это держит власти в постоянном напряжении и, по мнению радикальных ирландских патриотов, должно заставить пойти на уступки.

Меня могут упрекнуть в излишней воинственности. Но это неправда. Наоборот, я чересчур миролюбив. Обвиняя, например, католиков в резне, учинённой ими во время Варфоломеевской ночи, современные гуманисты, сильно бы удивились, если бы побеседовали с одним из “бедных” гугенотов. И католики, и протестанты защищали то, во что они верили. И те, и другие были готовы пролить не только кровь друг друга, но и свою собственную. А потому у католиков и протестантов эпохи Религиозных войн гораздо больше общего между собой, чем с теплохладными, гнусными, ни во что не верящими и ни за что не готовыми отдать свои никчёмные жизни, современными гуманистами.

Цель и смысл жизни - Бог. И всякий отвергающий это, всякий, ставящий на место Бога человека, всякий ставящий на место Творца тварь, впадает в грех идолопоклонства.

Что такое гуманизм? Это превращение человека в меру всех вещей, скатывание на животный уровень. В этой связи, неслучайно появление теории происхождения человека от обезьяны. В этом коренное отличие христиан от гуманистов. Христиане - сыны Бога, гуманисты - помёт обезьяны.

Так гуманизм становится сатанизмом. Это главный вывод Второго тысячелетия.

* * *

Попасть в Ирландскую Республику я так и не смог, но немного поездить по Северной Ирландии самостоятельно мне всё-таки удалось. В первую очередь к Ирландскому морю. Раньше, мне казалось, что Белфаст находится на берегу моря. На самом деле до моря надо было ещё ехать и ехать. На автобусе. И я поехал. В городок Ньютаунабби. По карте это был ближайший город к северу от Белфаста, который стоял на берегу моря. Но это опять же только по карте. На самом деле он, как и Белфаст был расположен достаточно далеко от моря. По крайней мере, от автобусной остановки, как мне объяснили, до него добраться было нельзя.

Возможно, в какой-нибудь другой стране этим дело и ограничилось бы. Но только не в Ирландии. Мой водитель-ирландец связался по рации с другим водителем, чтобы тот не уезжал, не дождавшись меня; и сделав крюк, довёз меня до нужного места. Я, поблагодарив водителя, пересел на другой автобус, и он доставил меня в Белфаст, не взяв при этом с меня ни пенни. Там я сел на третий автобус, и он благополучно привёз меня в Кэррикфергюс, где, собственно, я был накануне (но по другому поводу), и к морю подойти тогда не мог. Часы в это время показывали 21.00. по Гринвичу.

Ирландское море было прекрасным. Чёрная мерцающая вода с шумом накатывалась на пологий песчанно-каменистый берег. Ударяясь об острые чёрные скалы, торчавшие то тут, то там, волны вспенивались и откатывались назад. Дул северо-восточный пронизывающий ветер. Шёл первый день зимы. И я опустил руки в накатившую волну благословенного Ирландского моря. Поцеловав солёную воду, я словно причастился той вечности, которую олицетворяет океан.

Вечности. Но какой? Вечности блаженства или вечности страдания? Когда море стало солёным? Неужели Господь сотворил его таковым изначально? Не верю. Оно стало солёным после Всемiрного потопа. От слёз, крови и пота утонувших в нём людей и зверей. Но были ли то слёзы покаяния? Была ли то кровь искупления? Был ли то пот послушания?

Для кого-то да, а для кого-то нет. Но шанс был у каждого. А потому океан, как и почти всё под безучастной луной, есть смесь благословения и проклятия. Но для чистого, всё чисто. Нечистое же выходит вон.

И я стоял и смотрел прямо в разверстый зев слившихся воедино чёрного моря и чёрного неба. Острые скалы торчали из воды словно клыки неведомого морского чудовища. Но если Бог с нами, кто против нас? И чудовище развеялось солёным ветром атлантических брызг. Так же развеется море и После Страшного Суда, на новой земле под новыми небесами.

Я повернулся направо. Прямо передо мной высилась громада замка Кэррикфергюс. Воздвигнутый на чёрной скале, он молча пронизывал своим древним взглядом ночную мглу. Когда-то с этого места началось завоевание Ирландии. Верю, что отсюда начнётся и её Реконкиста.

Я поднял изъеденный морем камень, зная, что на рассвете, как это описано в древних ирландских сагах, он превратится в серебряный самородок. Так и произошло. Этот камень стал частью моего Рождественского вертепа, в котором две тысячи лет назад родилось Солнце Правды. И, достав из кармана бутылочку северо-ирландского виски Bushmills, я отхлебнул из неё за возвращение истинного Короля Ирландии.

Ворота замка были закрыты. Однако, та крутая дорога, которая поднималась к ним, была в моём распоряжении, и я медленно поднялся по ней. В ту первую зимнюю ночь последнего года второго тысячелетия я чувствовал себя гонцом, доставляющим первым рыцарям древней Европы некое послание. Но, как и настоящий гонец, я не был ознакомлен с его содержанием. Впрочем, самое сокровенное я должен был передать на словах:

(2.-6.XII.2000г. от Р.Хр.)

1

Ирландия долго не хотела меня отпускать. Сначала меня вместе с моими невольными спутниками везли на автобусе из Белфаста в городок Ларн вдоль берега моря. И, вновь проехав через Кэррикфергюс, я вспомнил прошедшую первую ночь зимы. Мне подумалось, что если в Кэррикфергюсе мне удалось побывать трижды, то тогда в Белфасте я был шесть раз: Белфаст - Даунпатрик - Белфаст - Кэррикфергюс - Белфаст - Даунпатрик - Белфаст - Ньютаунабби - Белфаст - Кэррикфергюс - Белфаст - Ларн. В шести нет полноты, и потому я надеюсь вернуться в Белфаст ещё как минимум два раза. Хорошо бы с моими детьми.

Из Ларна нас на пароме должны были доставить на другой берег Северного пролива в Шотландию, в маленький городок Странрар, что в графстве Дамфриз & Галлоуэй. Нас выгрузили в портовый вокзал, пожали руки, пожелали удачи и уехали, предупредив, что паром отправляется часа через полтора. Нисколько не сомневаясь в точности исполнения (ведь это же пресловутый Запад), мы спокойно разбрелись по пустому помещению порта, изредка позванивая из телефонов-автоматов в различные города России. Когда же мы, наконец, собрались погрузиться на паром, вдруг выяснилось, что его просто нет. Совсем. Оказывается, накануне он сел на мель и (хотя его уже починили) отправляться он будет в Шотландию не из Ларна, а из Белфаста, откуда мы только что приехали. И несмотря на то, что это должно произойти позже намеченного, наши надежды всё-таки попасть на него были немедленно развеяны - мы никак не могли поспеть к его отплытию.

Впрочем, даже если бы и могли успеть (дорога заняла бы около часа), то из порта города Ларна в это время никаких автобусов в Белфаст не ожидалось. В принципе до столицы Ольстера можно было добраться на такси, но, во-первых, у портовых ворот их вряд ли нашлось бы больше двух-трёх, и потому увести двадцать с лишним человек они не смогли бы. А, во-вторых, с какой стати мы должны платить из собственного кармана за чью-то несогласованность? Короче, мы стали понимать, что Ларн может стать для нас не столь временным местопребыванием, как нам казалось вначале.

Для меня самым неприятным в этой ситуации было то, что в результате вышеописанного, я не пересеку водную гладь Северного пролива и не прокачусь на поезде из города Странрар через всю Шотландию до Эдинбурга, поскольку всё шло к тому, что рано или поздно вернувшись в Белфаст, мы (чтобы не сорвать намеченную программу) скорее всего полетим в Эдинбург на самолёте. А это значительно уменьшит объём увиденного мною в Шотландии.

Однако святой Патрик сотворил чудо. Для начала мы никак не могли дозвониться по сотовому телефону до координатора нашей поездки, который, разумеется, прислал бы за нами автобус и Северного пролива мне не видать как своих ушей. Затем, откуда ни возьмись, появился некий человек, которого один из моих спутников на манер “новых русских” назвал “зайчиком”. Этот “зайчик” в мгновение ока решил все наши проблемы.

Первое. Он погружает нас на один из грузовых паромов, перевозящих автомобили из Ирландии в Шотландию. Второе. Он обещает, что на шотландском берегу нас будет ждать автобус, который доставит нас прямо в Эдинбург. И, несмотря на то, что большинство моих попутчиков было настроено лететь из Белфаста в Эдинбург на самолёте (причём ещё изначально), обратная дорога с вещами, неясности с отлётом и возможной ночёвкой убедили в идеальности именно того варианта, который я лично изначально считал таковым.

Более того. Я дерзновенно надеюсь, что этот единственный срыв заранее запланированной программы, свидетельствует о том, что не только я полюбил Ирландию, но и Ирландия полюбила меня. С этого момента я знаю место на земле, куда мне следует отправиться в случае моей возможной вынужденной эмиграции.

И вот я уже иду путём древних кельтов, и солёные брызги летят мне в лицо. Свинцовые волны, покатые, будто спины китов, следуют своим извечным маршрутом. Зелёная Ирландия словно остров Вечной Юности Тир-на-н’Ог постепенно уплывает от меня на Запад, становясь той Благословенной обетованной землёй Валинор, куда уходят эльфы Толкина и куда я всё-таки надеюсь когда-нибудь вернуться.

Да поможет мне в этом святой Патрик.

Впрочем, когда я думаю о возвращении в Ирландию, мне почему-то вспоминается судьба Фрэнсиса МакГуайэра из кинофильма “Собственность дьявола”. Пример Ольстера - живая притча. Не только Ольстер, мы все живём под постоянной оккупацией. Но не Британской Короны, и даже не Сионистского Оккупационного Правительства (ZOG), а под прямой оккупацией дьявола. И всё, что на самом деле мы сможем сделать при помощи всех тех “Стингеров”, которые нам удастся отнять у мiра, это отрубить ухо Малху, одному из рабов сатаны. Ныне его время, и власть тьмы.

Впрочем, сделать хотя бы это, значит, сохранить свою честь.

* * *

Я думаю, всем известна трагическая судьба Марии Стюарт.

Она родилась в 1542 году в Праздник Непорочного Зачатия Пресвятой Девы Марии 8 декабря. А через шесть дней умер её отец Иаков V и она стала Королевой Шотландии.

Ей было всего 16 лет, когда она вышла замуж на французского принца Франциска. Не прошло и два года, как умер французский король и её муж унаследовал корону, а Мария стала Королевой Франции.

Они действительно любили друг друга, а вместе любили Прекрасную Францию. Но всего через год идиллия разрушилась, Франциск II умер, а она стала самой молодой вдовой Европы.

Лилиям прясть негоже, да и действовать подобно российской императрице Екатерине I (Марте Самуиловне Скавронской), жене Петра I, Мария Стюарт не собиралась. Королём Франции стал её деверь Карл IX. И вдовствующая королева вернулась на родину в Шотландию.

Здесь она сразу оказалась в центре политических интриг шотландских лордов, в основном протестантского вероисповедания. И вскоре, в 1565 году Мария Стюарт вышла замуж за лорда Генриха Дарнли, возведя его тем самым на шотландский трон.

В их союзе виделась единственная возможность прекращения внутренних распрей. И Мария пожертвовала собой ради мира и спокойствия родной Шотландии. А вскоре родила наследника - будущего шотландского короля Иакова VI и английского Иакова I.

Но умная, образованная, решительная, благородная, добрая королева Мария вызывала постоянное раздражение мужа - недалёкого и порочного человека. Особенную ненависть у протестанта Дарнли вызывала верность Марии Стюарт Святой Католической Церкви. Он жестоко преследовал всех католиков, окружавших его жену, не останавливаясь и перед убийством. В 1566 году по его приказу был убит секретарь Марии итальянский католик Давид Риччо. Свидетелем убийства, совершённого в Эдинбургском дворце, стал юный Иаков, который с тех пор панически боялся крови.

Я был в этой небольшой комнатке, соседствующей с опочивальней королевы. И видел кровь Риччо на полу. И не только там. Для меня вся эта комната окрашена в багровые тона насильственной смерти. Царствие Небесное Давиду Риччо!

А всего через несколько дней лорд Дарнли был взорван вместе со своим домом. Справедливость восторжествовала. Но злые языки сразу повесили ответственность за это на Марию Стюарт.

Вновь став вдовой теперь уже в 24 года, Мария продолжила своё активное участие в политической жизни Шотландии на стезе примирения враждующих кланов. В конце концов, она была их Королева! Но, как известно, чем больше человек стремится к миру, тем больше его вынуждают сражаться. Враждебные ей протестантские лорды, объединившись вокруг незаконнорожденного сына Иакова V и Маргариты Дуглас, вынудили Марию взяться за оружие. И после неудачной битвы она была вынуждена бежать из страны.

Она отправилась к своей двоюродной сестре Елизавете Тюдор. О, если бы она знала, что последует за этим! Вместо гостеприимства, на которое Мария Стюарт имела право и как сестра, и как королева, от протестантки Елизаветы она получила заточение в одном из английских замков, продлившееся почти 20 лет.

Елизавета тоже была незаконнорожденной дочерью только уже Генриха VIII и его фрейлины и не забыла, что Марию Стюарт именовали - Regina Franciae, Scotiae, Angliae et Hiberniae - Королева Франции, Шотландии, Англии и Ирландии. И это правда, ибо после смерти Доброй Королевы Марии I Тюдор, единственной законной дочери Генриха VIII, такой же единственной и такой же законной наследницей английского престола являлась только внучка Генриха VII - Мария Стюарт. Впрочем, причин у Елизаветы хватало и без этого.

Но даже пожизненного заключения казалось Елизавете мало. Все эти долгие годы она готовила для своей сестры смертную казнь. Казнь публичную и позорную. Казнь на эшафоте. Казнь от рук палача. И даже не благородным мечом, а топором, предназначенным для умерщвления простолюдинов.

И на главу святой Марии Стюарт ангелы возложили венец мученицы за веру.

Монархи часто становились жертвой заговоров и переворотов, но в лице Марии Стюарт впервые в истории был осуждён и казнён коронованный монарх.

Жозеф де Местр, ссылаясь на Шекспира, писал об убийстве Людовика XVI:

Эти же слова можно сказать применительно к убийству любого монарха.

Её Величество Королева Шотландии Мария Стюарт взошла на эшафот с гребёнкой в виде короны на голове. Знаменательно, что палач промахнулся и первый удар топора пришёлся именно по этой стилизованной короне. Так Господь показал, что 8 февраля 1587 года была казнена не просто женщина, и не просто Королева Шотландии; была казнена сама идея монархии.

Мария Стюарт стала Предтечей казни собственного внука Карла I Стюарта, а также казней Людовика XVI Бурбона и Марии Антуанетты Габсбург. После этой казни, в глазах простого народа монархия потеряла свою сакральность. И очень неслучайно подпись под смертным приговором поставила именно протестантка Елизавета I Тюдор - незаконнорожденная дочь “Синей Бороды” Генриха VIII, отколовшего англикан от Святой Католической Церкви.

Господи, помилуй.

* * *

О Елизавете Тюдор я слышал высказывания как о великой государыне, увеличившей и прославившей Британскую империю. Но для меня её, так называемая, “слава” - равна хуле. Она - узурпаторша на троне. Её даже государыней назвать нельзя. Как причастие Тела и Крови Христовой, принимаемое в состоянии смертного греха, становится причастием не к Жизни Вечной, а к смерти, и даёт не Благодать, а осуждение, так и особое благословение Божие, которое даруется помазанием на царство, для протестантов превращается в особое проклятие. Как Иуда, принимая на Тайной Вечере Святое Причастие не спасался этим, а осуждался, так и протестантские “монархи” своим помазанием проклинаются.

Смешно, но полученное Генрихом VIII от Папы Римского звание “Защитника Веры”, когда он ещё был добрым католиком и защищал католическое вероучение в спорах с Мартином Лютером, было им сохранено и после того, как он стал таким же еретиком. Оно до сих пор входит в официальный титул английских королей-протестантов.

Кем же тогда являются, так называемые, английские монархи как не Предателями Веры? Вот их истинное звание, с которым они шествуют в ад.

2.

Чудесное покровительство св.Марии Стюарт я ощутил задолго до того, как имел счастье приблизиться к месту её захоронения в Вестминстерском аббатстве. Началось оно, разумеется, в Шотландии. Но не ранее, чем я посетил Хайленд - знаменитые Шотландские горы - родину килтов и тартанов, шотландской гордости и шотландской нищеты.

Впервые взглянув на вересковые пустоши, я понял, что богатый шотландец смотрелся бы здесь не менее чуждо, чем амазонский попугай. Гордые горы, вздымающие к небесам свои вершины, заставляют не менее гордо (но не горделиво) вздымать к небесам такие же гордые шотландские профили.

Меня никогда не удивляла клетка шотландских тартанов. Меня всегда удивляло её отсутствие в одежде других европейцев-христиан. Что может быть более естественным, чем крест? А именно он составляет основу любого шотландского тартана. Каждый шотландец с рождения крестоносец!

Там же, в Хайленде, я, наконец, приобрёл шарф клана Royal Stewart. И хотя крёстным отцом моего сына Романа является потомок шотландского короля Роберта Брюса, я не считал себя вправе носить шарф клана Bruce. Я мог надеть только шарф клана Королевских Стюартов (и, кстати, преемников Брюсов), ибо я всегда являлся и являюсь сторонником их реставрации в Шотландии и Англии.

Вернувшись из Хайленда в Эдинбург, я отправился в паб, где произошло ещё одно из чудес св.Марии Стюарт. Уже покидая паб, я шёл посередине широкой лестницы, запахивая свой чёрный кожаный эсэсовский плащ и поправляя стюартовский шарф на шее. В этот миг группа из трёх молодых ребят, проходящих справа от меня, неожиданно остановилась и один из них, выпрямившись, произнёс:

И молодые шотландцы проследовали в паб.

Я не буду рассказывать о том, что после этого случая все мои спутники звали меня только “мистер Стюарт”. Для меня гораздо большее значение имеет мистическое, экзистенциально-трансцендентальное значение этого события, моё вхождение в клан Royal Stewart.

А посещение Королевского дворца в Эдинбурге, где я удостоился возможности ходить там, где ходила св.Мария Стюарт, видеть то, что видела св.Мария Стюарт, внутренне пережить то, что пережила св.Мария Стюарт, стало ещё одним знаком внимания Королевы Шотландии к моей скромной персоне. Но только в Лондоне, в Вестминстерском аббатстве я в полной степени ощутил благословение Святой Королевы.

Но об этом я расскажу в своё время.

* * *

Что же касается Хайленда, то это как раз то самое место, которое лучше один раз увидеть, чем о котором сто раз услышать. Другого такого одновременно прекрасного и сурового места нет на всей земле. Чёрные и серые, рыжие и белые скалистые горы и холмы, поросшие соснами и елями, вереском и мхом нисколько не изменились со времён Вальтера Скотта. Да что там Вальтера Скотта! Со времён сражений с римлянами и пиктами! А возможно, и со времён Великого Потопа. Не зря именно здесь в озере Лох-Несс видели плезиозавров, сохранившихся до наших дней.

Праведный Ной не взял в ковчег всех этих ящеров. А возможно скормил их остальным животным, когда на ковчеге стало не хватать пищи. Ведь Ной был готов только к 40 дням потопа (см. Быт. VII, 4), но 40 дней - это лишь время изливания воды с небес. А высохла она только через год (см. Быт. VIII, 14).

Но в подводных шотландских пещерах, кое-кто из этих водных динозавров мог и сохраниться.

Я-то, разумеется, Несси видел.

На южной окраине Хайленда мне довелось увидеть первую еретическую церковь Шотландии. В своё время первые шотландские протестанты не строили церквей, справедливо полагая, что за попытку разрушения Вселенской Церкви, католики непременно разрушат их каменные. Но как вино без чаши разливается, так и вера без храмов и обрядов улетучивается. Поняв это, шотландские протестанты оказались слишком горды, чтобы признать это и начали строить собственные церкви, по-обезьяньи копируя католические.

Нелегко признать свою неправоту. И неслучайно горные шотландцы сохранили верность Святой Католической Церкви, а равнинные - нет. Ибо горные шотландцы имеют просто гордость, а равнинные - гордыню. Оно и понятно: находясь внизу, они выше задирают свой нос.

Впрочем, думаю, главную роль здесь сыграла английская кровь, которая в равнинах давно уже примешалась к кельтской, шотландской. Истинные шотландцы - гэлы. Сохранив свои кровь и язык в чистоте, они сохранили и свой дух и свою верность Богу и Церкви.

Собственно и истинный английский дух хранят только те, кто верен традициям Старой Доброй Англии, истинное название которой - Британия (то есть страна кельтов-бриттов). Первым настоящим Королём всей Британии был Артур Пендрагон. И только тот, кто сохранил верность Королю Артуру и его Круглому Столу, есть истинный британец, рыцарь, сэр.

Здесь следует особо сказать о духе Круглого Стола Короля Артура. Раньше о нём можно было узнать, например, из книги сэра Томаса Мэлори “Смерть Артура”. (Разумеется, из ранних, а не поздних, записанных им легенд.) Теперь же, после разрекламированного фильма “Первый рыцарь” (главные роли в котором сыграли Шон Коннери и Ричард Гир), многие могут решить, что тот, так называемый “Круглый Стол”, и, тот, так называемый “дух Камелота”, о которых в нём говорится, и есть тот истинный Круглый Стол и тот истинный британский дух. Но это не так.

В фильме представлен некий вариант евро-американской демократии. Ланселоту-Гиру король Артур-Коннери предлагает место за Круглым Столом так, словно он мог от него отказаться. (Что Ланселот-Гир, собственно, и сделал).

Но ведь на самом деле, на каждом кресле, стоявшем вокруг Круглого Стола, огненными буквами загоралось имя того рыцаря, который должен был его занять! Никто иной не мог сесть в него. Никто, разумеется, не мог и отказаться. Ибо не принять то, что тебе предлагает судьба, Суд Божий, а, следовательно, сам Бог, означал отказ от исполнения своего долга, отказ от исполнения своего призвания. А это смертный грех, равный закапыванию своего таланта в землю.

Как я уже говорил, в те благословенные времена считалось, что каждая вещь, сотворённая Богом, имеет только одно место во Вселенной, то, которое ей уготовил Господь. Отказ от него, ради более высокого или более низкого, является бунтом против установленного Богом иерархического порядка вещей.

Истинный британский дух, дух Круглого Стола - есть дух верности Богу и Королю, дух верности своему предназначению, верности самому себе, ибо тот, кто изменяет Богу или Королю, изменяет и самому себе. Без Бога, ни до порога. Без Бога, человек - пустое место, ничто. И тот, кто отвергает помазанника Божиего - Короля, тоже ничто. И тот, кто отвергает Церковь, Господом установленную на земле, - тоже ничто. “Кому Церковь - не Мать, тому Бог - не Отец”.

Да и вообще хватит носиться с еретиками! В этом году в Италии, например, опять прошла очередная тусовка по поводу сожаления о сожжении Джордано Бруно. До каких же пор мы, христиане, будем поливать грязью самих себя и свою Святую Церковь? Каждый еретик только потому и отпадает от Церкви, что ставит в центр мiроздания не Бога, а самого себя. Так стоит ли идти на поводу у еретиков и превращать их пусть даже только в центр внимания? Это касается не только Бруно, но и Коперника, и Галилея, и других. Судьба их достаточно известна всем. А в защиту каждого из них сказано столько, что впору защищать Церковь. Что, собственно, мне всегда и хотелось сделать. Церкви вообще давно пора разобраться с современными еретиками, а не ворошить пепел уже сожжённых.

Таким образом, опираясь на духовную опору в виде Бога, человек обретал и материальную точку опоры - планету Земля. Поэтому, разумеется, Земля и является центром Вселенной, вокруг которой вращается весь материальный мiр. Собственно, куда как не в центр Вселенной мог сойти Господь?

Следовательно, любой нормальный христианин просто не мог принять гелиоцентрическую систему Коперника, поддержанную Галилеем, по которой центром Вселенной является Солнце, или допустить существование иных населённых планет, как фантазировал Бруно. Не мог именно потому, что обладал здравым рассудком, и прекрасно понимал, что гелиоцентрическая система Коперника разрушает Вселенную! Буквально взрывает её! Она взрывает всё христианское мiроздание!

Поставить в центр мiра Солнце, а не Землю (1-й шаг) означало едва ли не возродить языческое поклонение Аполлону. А вынести Землю на окраину Млечного пути, на задворки Вселенной (2-й шаг) - значит едва ли не впасть в атеизм.

Физический центр Вселенной интересен только учёным, метафизический - всем. От физического центра зависит лишь равновесие тела, от метафизического - равновесие духа. И потому для духовного здоровья человека, этот метафизический факт значит гораздо больше, чем факт физического положения нашей планеты.

А потому, опровергая легендарное высказывание Галилея, хочется воскликнуть: “А всё-таки Вселенная вертится вокруг Земли!”

* * *

Впрочем, в Шотландии я думал не только о земле, но и о море. В Шотландии я побывал возле него дважды. Первый раз у Ирландского моря, с западной стороны, а второй раз - у Северного моря, с восточной. Северное море показалось мне теплее Ирландского, хотя и в этот раз я добрался до него ночью, долго идя по длиннейшей эдинбургской улице Портобелло.

Но, как я уже говорил, в Раю не будет страшных морских глубин. Океанская пучина появилась только после Всемiрного потопа. На новой земле море преобразится как и всё остальное. Оно станет мелким и ласковым, как лагуна тихоокеанского атолла.

3

Но вернёмся к рыцарской теме.

Самое удивительное и прекрасное явление Христианской Европы это без сомнения рыцарство. Ныне немало нашлось умников, которые утверждают, что тех рыцарей, о которых повествуют древние сказания, вроде “Песни о Роланде” или “Смерти Артура”, никогда не было. Утверждают, что это творчество поздних сочинителей, которые идеализировали прошлое Европы.

Что ж, людям, действительно, свойственно идеализировать своё прошлое. Мы все идеализируем наше детство, нашу юность. Вроде бы тогда и солнце было ярче, и трава зеленее. И это правда. В детстве всё действительно ярче, всё прекрасней и героичней.

Каков же Он, наш Идеал?

Иисус в точности повторял облик Адама до грехопадения. Точнее Адам был сотворён по образу и подобию Иисуса, человеческий облик Которого, Господь провидел чрез времена, ибо Сам находился в вечности. Следовательно, Иисус являлся изначальным образцом, с которого Господь лепил потом всех остальных людей.

Таким образом, Иисус, разумеется, был белым человеком, ибо в нём не текло ни капли крови Ханаана - младшего сына Хама и родоначальника негров. Более того, Иисус не был и евреем. Считать Иисуса евреем - обычная ошибка современных необразованных людей или прямой обман сынов дьявола.

Разделение людей “по национальному признаку” или точнее “по языкам” произошло только после неудавшейся попытки построить Вавилонскую башню. Тогда, видимо, и возник иврит. А собственно еврейский народ появился ещё позднее, ибо ведёт своё начало лишь от Авраама (ок. 1850г. до Р.Хр.). Иисус же хотя и является потомком Авраама (через Свою Пресвятую Матерь), но Он же и Отец ему, ибо был прежде Авраама. Скажем больше - и прежде Ноя, и даже прежде Адама. Ибо Иисус, как уже было сказано, Второй Адам, Адам до грехопадения и, следовательно, в полноте Человек. По отношению к Иисусу национальность является акциденцией, которая Абсолюту присуща быть не может.

Особо следует отметить, что Иисус не мог и “смертью умереть”, как Адам, вкусивший плод с древа познания добра и зла, т.е. не мог умереть от старости или болезни, ибо Тело Его не знало последствий первородного греха. Однако, Иисуса можно было убить. И, если бы Его не распяли, Он всегда бы находился в возрасте полного расцвета сил.

Его волосы на голове и борода, а также ногти, не росли с той дурной безконечностью, какая присуща остальным людям, подвергающимся последствиям первородного греха. Иисус никогда не ходил ни по малой, ни по большой нужде. У Него никогда не гноились глаза, не текли сопли, не выделялся пот. (Единственный пот, который ощущал Спаситель, был пот кровавый, выступивший во время Его борения в Гефсиманском саду, но это был особый пот, пот иной природы, “духовный” пот, который появляется не от тяжёлой работы, а от сильного душевного переживания.) Ибо Адаму только после грехопадения было сказано, что он будет “в поте лица” есть хлеб, а Иисус есть Второй Адам, Адам несогрешивший. Следовательно, никаких признаков тления не могло присутствовать у Иисуса. А пот, кал, моча, гной и т.д. - есть признаки тленной плоти, которых у Иисуса быть не могло. Те же органы тела, которые у нас отвечают за различные выделения, у Иисуса имели совсем иное предназначение - они выделяли ароматные запахи и мvро.

Можно также добавить, что мозг Иисуса не был расколот на два полушария, как у всех нас. Мозг Спасителя был един. Кроме того, Иисус в полной степени контролировал своё воображение и сексуальные влечения, чего никогда не удаётся сделать нам, падшим.

Также, Иисус никогда не спал, кроме тех случаев, когда своим сном Он желал преподать своим ученикам некий урок истины. Так было, например, в лодке во время бури на море. Да и Адам до грехопадения тоже не имел нужды во сне и потому Бог, когда пожелал сотворить женщину из его ребра, не дождался, когда тот уснёт, а навёл на него сон.

Много чего можно прибавить к физическому описанию Иисуса. Например, Он был высок ростом (не менее 1,78 м) и прекрасно сложен. С Плащаницы известна и Его группа крови: AB (IV) Rh + положительная. Думаю, что такой же она была и у Адама с Евой, и у праведного Ноя и его жены, и у Непорочнозачатой Пресвятой Девы Марии.

И здесь следует прибавить, что всё сказанное о человеческой природе Иисуса в полной степени относится и к Пресвятой Деве Марии. Дополнить его можно лишь утверждением, что Дева Мария, не имея на себе последствий первородного греха, не страдала от месячных, которые периодически испытывают представительницы прекрасной половины человечества.

Духовный облик Иисуса описать гораздо сложнее. И поэтому достаточно сказать, что все черты, которые мы называем благородными, рыцарскими были присущи Иисусу Христу в несказанной полноте - верность, жертвенность, мужество, отвага, щедрость, великодушие, милосердие, справедливость и, наконец, любовь.

Кого же мы видим после столь подробного описания? Мы видим Идеал. Мы видим подлинного Рыцаря.

Подчёркивая идеальный образ Иисуса, Его можно было бы даже назвать Сверхчеловеком. Ибо мы, говоря словами Ницше, несём в себе “человеческое, слишком человеческое” или точнее - падшее человеческое, человеческое с маленькой буквы. Иисус же показывает нам Человеческое с большой буквы, Сверхчеловеческое, слишком Сверхчеловеческое. Точнее Сверхчеловеческое для нашей падшей природы.

Однако, такие сверхчеловеческие деяния, как изгнание бесов, совершение исцелений и воскрешений, изречение благословений и проклятий, хождение по воде и т.д. - не есть результат чрезмерного напряжения плоти или силы духа (как в восточных единоборствах), не есть результат использования неких хитрых приспособлений (присущих для техногенной цивилизации), и уж тем более не результат действия некой нечистой силы (как в колдовстве). Нет. Эти сверхчеловеческие деяния есть дар Божий, результат чистоты помыслов и верности истинной цели, ибо только в этом случае наша воля совпадает с волей Божией. А если с нами Бог, кто против нас? Потому и апостолам, верным вассалам Сеньора Иисуса Христа, Господь даровал такую же власть, власть наступать на аспидов и скорпионов, власть быть сынами Божиими.

Много уже сказано о вечно-бабьем в еврейской натуре, в том числе наиболее полно “самым честным евреем” Отто Вейнингером. И в контексте этого становится более понятна та ненависть, которую жиды-аспиды имеют против Христа. Ибо Христос явился тем Идеалом мужественности, которого никто и никогда не мог достичь в полноте, также как никому и никогда не удавалось окончательно достичь Святого Грааля - символа рыцарской христианской чистоты, но к которому тем не менее следует стремиться всю свою жизнь. И тот, кто сейчас стремится следовать примеру рыцарей Средневековой Христианской Европы должен брать в пример не самих рыцарей, а Идеал этих рыцарей - Господа нашего Сэра Иисуса Христа. Только так можно стать похожими на них.

Тем не менее, средневековому рыцарю, как и всем нам, присуще стремление соединять идеальное с реальным. И потому идеальный образ Господа нашего Иисуса Христа всегда переносился на реального Господина - Государя, Короля, Сеньора. Верность Иисусу Христу подчёркивалась верностью своему Государю. Истинный рыцарь демократом не бывает.

В рыцарских романах также много говорится о любви к прекрасной даме, обычно не переходящей в любовь плотскую. Идеальной любовью для рыцаря является любовь, заставляющая рыцаря совершать подвиги в её честь и даже погибнуть за неё, но не запятнать свои высокие чувства физической близостью.

Здесь мы также видим перенесение на реальный объект идеального образа. Служение Прекрасной Даме есть в первую очередь служение Пресвятой Деве Марии, которая является образцом для подражания не только для каждой христианки, но и для каждого христианина, в не меньшей, хотя и в иной степени, чем Христос.

Как же это возможно, чтобы для мужчины примером была женщина, точнее Дева?

Разумеется, мы не можем достичь той нетленности плоти, какая присуща Иисусу и Марии (и которая была присуща Адаму и Еве до грехопадения). Такую плоть мы обретём лишь по воскресении, после Страшного Суда, под новыми небесами и на новой земле. Только воистину святые люди, и то лишь после своей телесной смерти, могут явить нам пример нетленности своих святых мощей, источающих благоухание, напоминающее аромат цветов. Однако через чистоту своих духовных помыслов, хранящих и физическое тело, мы также можем явить некий отсвет будущего преображения.

Стать Рыцарем Иисуса и Марии долг и призвание каждого христианина. Такими рыцарями были Карл Великий и Роланд, св.Ричард Львиное Сердце и св.Людовик IX Французский, Готфрид Бульонский и Симон де Монфор, св.Игнатий Лойола и св.Джованни Капистрано, Фердинанд Арагонский и Изабелла Кастильская, св.Жанна д’Арк и св.Доминик, Бенито Муссолини и Франсиско Франко.

Такими рыцарями были и испанские фалангисты, певшие прекрасные слова:

Но я отвлёкся. От Шотландии и Испании до Рая не ближе, чем от России.

* * *

Размышляя о Рае, невольно сравниваешь с ним землю, которая проклята со времён Адама. Как-то не верится, что в Раю с ёлок как и сейчас свисали шишки, а с берёзы и ольхи серёжки. Думаю, что на каждом (а не только плодовом) дереве висели какие-то фрукты. Шишки на ёлках наверняка были сочными и очень вкусными. Получше бананов и киви. А с берёзы соответственно свисали гроздья длинных ягод покрупнее барбарисовых и очень сладких. Да что там деревья! Возможно, почти каждая травинка имела свою ягодку. Я говорю почти, потому что должны же в Раю быть места, где можно было бы пройти, не раздавив ни одной из ягод. А впрочем, для чего тогда создано столько разных муравьёв и букашек, как не для поедания именно раздавленных людьми плодов?! Так что ягоды вполне могли быть на каждой травинке. Да, собственно, любая трава в Раю должна была пригодна в пищу, а не только щавель да укроп с петрушкой. Что касается подземных корнеплодов, вроде картошки и моркови, то их, скорее всего, земля сама должна была выдавливать наружу. Копать её не было никакой необходимости. Более того, картошку (как и другие овощи) совсем не нужно было варить или жарить. Конечно, она была готова к употреблению сразу.

Почему я так думаю? Да потому что в Писании сказано, что сатана-дракон (точнее его хвост) “увлёк с неба третью часть звёзд” (Откр. XII, 4), то есть соблазнил каждого третьего ангела, ставшего с тех пор бесом, ангелом падшим. Но ведь у каждого из них была своя, особая миссия. Каждый выполнял своё дело. Однако, оставив Бога, этот ангел оставил на произвол судьбы и своё дело. Ангел, отвечавший за сочность шишек пал и шишки высохли. Ангел, отвечавший за сладость волчьих ягод, оставил их, и они стали несъедобны (и даже ядовиты) и т.д. Ну, а животные, питавшиеся плодами, которые вдруг стали несъедобными, проголодались, и им пришлось начать охоту за другими животными, в первую очередь за теми, у кого сохранилась их пища, то есть травоядными. Вот как началась борьба за существование, а вовсе не так, как описывают современные зоологи-палеонтологи. Да и мог ли добрый Бог создать такой мiр, где погоня за живым существом, его убийство и поедание были присущи животным изначально? Мог ли Господь, создав такой мiр, сказать, “что это хорошо” (Быт. I, 24)? Нет. Всё было раньше иначе. Волк жил вместе с ягнёнком, и барс лежал вместе с козлёнком; и телёнок, и молодой лев, и вол были вместе... Так же будет и после конца нашего падшего мiра, “и малое дитя будет водить их” (Ис. XI, 6).

А для тех, кто решил бы потосковать о вкусе мяса или рыбы, уверяю вас, обязательно нашлись бы плоды с подобным же вкусом. Может быть для этого и были созданы хвойные деревья? Свиные окорока, свисающие с сосновых веток, вовсе не фантастика, а райская реальность. А, впрочем, может и с дубовых. Не зря же свиньи так любят жёлуди?

Да, собственно, и те плоды, которые мы едим сейчас, в Раю тоже имели несколько иной вкус. Никогда никакой оскомины! Никаких несъедобных косточек или кожуры! Съедалось всё.

А вот разных колючек, терний и волчцев, разумеется, не было вообще.

Интересно, а где в Раю было виски...?

А впрочем, само нахождение в Раю, на новой земле и под новыми небесами, уже будет пьянить как самое крепкое шотландское виски. Не райского ли состояния пытаются достичь пьяницы всего мiра? Но только в Царствие Небесном каждый жаждущий будет напоён той истинной аквавитой - “водой жизни”, которой на самом деле является Воплощённое Слово Божие, Иисус Сладчайший.

Христос есть и та “огненная” вода, которая сжигает то, что подлежит сожжению, и оживляет то, что высыхает на земле, томясь от жажды по Богу.

Впрочем, как известно, не слышало то ухо и не приходило то на ум человеку, что приготовил Господь для любящих Его!

4.

Во время моего пребывания в Шотландии мне дважды удалось побывать в Глазго. Первый раз по пути в Эдинбург, а второй - по дороге в Хайленд. Однако побродить удалось только по центральной площади, на которой стоит высоченная колонна со статуей сэра Вальтера Скотта. Поскольку первое посещение происходило ночью, то и впечатления от него были гораздо ярче.

Глазго готовился к встрече Рождества и вся площадь была украшена яркими фонариками. Крутились какие-то аттракционы. Дополнительный эффект создавали лучи прожекторов. Впрочем, сэру Вальтеру Скотту было, видимо, всё-таки грустно. Ни звона мечей, ни лязга доспехов, ни треска ломающихся копий... Тоска. Мертвенный свет электрических ламп, похоже, не достигал до вершины колонны, и великий писатель оставался в тени. Наверное, он сам так захотел. Не будем и мы тревожить его покой. Лучше дождёмся вместе с ним славной Последней Битвы. Уверен, что шотландские шеренги святого Христова воинства уже строятся на Небесах, и клетчатые килты трепещут на ветру. Полощатся знамёна, на которых белый косой крест рассекает ветхое небо, а окровавленный лев попирает презренный металл. Играют волынки - органы Шотландии. А барабаны выбивают сухую дробь пулемётных очередей. Кельты на марше. Так встанем в строй и мы.

* * *

Экспонаты, которые хотели бы иметь несколько музеев, без зазрения совести “клонируются” и рассылаются в те музеи, где посетители желали бы их увидеть. Например, одних только черепов Роберта Брюса в Шотландии не меньше семи штук.

Впрочем, копия того черепа Роберта Брюса, который я обнаружил в Эдинбургском королевском дворце, дала мне дополнительную пищу для размышлений. Говорят, у Р.Брюса была проказа, вследствие чего передние зубы его черепа отсутствовали напрочь. Удивительно, но то же самое полное отсутствие передних зубов я наблюдал у моего друга, который является потомком короля Шотландии Роберта Брюса.

* * *

В Шотландии мне понравилось всё. Точнее, почти всё.

Откровенно говоря, до этого у меня было желание переговорить с ним о некоторых общих для белых европейцев проблемах, но после подобных заявлений мне оставалось только, глубоко вздохнув, печально покачать головой.

Шотландская Национальная Партия после речи её лидера сильно упала в моих глазах. Одной приверженности к волынкам и килтам явно недостаточно для противостояния князю мiра сего и его прислужников. У истинных шотландцев (горцев-католиков) волынка и килт есть внешнее проявление внутреннего содержания. А у псевдо-шотландцев (равнинных протестантов) за килтом можно обнаружить только кастрированный обрубок их некогда высокой шотландской гордости.

Впрочем, поразмыслив, я решил, что лидер шотландских националистов просто из дипломатических соображений не мог сказать нам всего того, что он думает на самом деле. Только эти соображения позволили мне подарить ему свою книгу, сказочный роман-эпопею “Чаша Добра”. Разумеется, на русском языке.

* * *

Покидая Шотландию в день памяти Святого Николая, епископа Мир Ликийских (известного ещё под именем Санта-Клауса), я не заметил на улицах этих красно-белых (как болельщики московского Спартака) пузанов. В католических странах он не так популярен как младенец Иисус, Пресвятая Дева Мария, св.Иосиф Обручник, волхвы-цари, пастушки и другие персонажи Рождества. Впрочем, Шотландию, к сожалению, уже нельзя отнести к целиком католической стране и красно-белые Кока-Клаусы наверняка появятся на улицах Эдинбурга ближе к 25 декабря.

Однако думаю, что Санта-Клаус – это всё же более христианский герой, чем русский, языческий Дед Мороз. Памятуя об этом, я в своё время написал несколько сказочных историй о Санта-Клаусе. Почему бы, не привести здесь одну из них?

В одной далёкой стране, где почти всегда тепло и светит солнце, жил мальчик. Звали его Клаус, то есть Николай. Он жил в большом доме, где вместе с ним жили его мама с папой и бабушка с дедушкой. А ещё к ним домой часто приезжали и гостили их близкие и дальние родственники. Все они очень любили маленького Клауса и часто дарили ему подарки. И скоро их у него скопилось так много, что он не знал, что с ними делать. Тогда он вдруг подумал (ему словно кто-то подсказал эту мысль), что, если ему самому нравится получать подарки, то, наверное, это должно нравиться и другим. И маленький Клаус решил подарить некоторые игрушки своим друзьям - соседским мальчикам и девочкам. Что он и сделал в тот же день.

* * *

Я покидал Шотландию с чувством глубокой благодарности Творцу за этот чудесный край, населённый чудесными людьми. Более того, каждый год 6 декабря в день Санта-Клауса и моего отлёта из Эдинбурга я решил молиться за “неизвестного шотландца”.

(6.-10.XII.2000г. от Р.Хр.)

1.

В Лондоне было несколько мест, которые я непременно должен был посетить. И одно из них называлось Fleet-street или по-русски - Флотская улица. Впрочем, мне кажется, что в данном случае британский флот здесь не при чём. “Fleet” по-английски - это также прилагательное “быстрый”. Именно так называлась впадающая в Темзу речушка, которую пересекает Флит-стрит. Видимо, от неё и идёт название этой улицы. Правда, сейчас эта речка загнана под землю как московская Неглинка.

Удивительно, но нас поселили на Strand-street, плавно переходящую именно во Флит-стрит. А потому, если всех остальных членов нашей группы тянуло в сторону загаженной голубями Трафальгарской площади, меня неудержимо влекло в противоположную. Да и одноглазый адмирал Нельсон, забравшийся на колонну в центре Трафальгара, мне никогда особо не нравился. Подумаешь, разбил Наполеона! Из всех английских генералов мне всегда был по душе только один - Текумсе - Горный Лев. Да и то в детстве.

Краснокожий генерал в белой английской армии был белой вороной, а я люблю тех, кто не от мiра сего, ибо их Отечество - Царствие Небесное. Правда, в то время Текумсе хотел защитить своё Отечество земное. И он пошёл на союз с англичанами, только для того, чтобы вместе с ними бить американцев, начавших свою масонскую Войну за независимость. (Хотя быть под англичанами я бы тоже не хотел.)

Но янки оказались трусами. Начиная свой бунт - “бостонское чаепитие”, они переоделись индейцами, чтобы в случае неудачи всё свалить на них. Что ж удивительного, если индейцы встали на сторону англичан. Хотя это и не имело ровным счётом никакого значения. Хрен и для индейцев редьки не слаще. Кончилось всё, разумеется, как обычно: другой английский генерал предал Текумсе и тот погиб в бою 5 октября 1789 года.

Я думаю, что многие русские ребята в своё время зачитывались книжками, написанными правнуком Текумсе, известного под именем Сат-Ок - Длинное Перо. Может быть, и мне стоит вспомнить что-нибудь из написанного мною на индейскую тематику? На всякий случай подпишусь своим псевдонимом.

* * *

И всё-таки чем же для меня так привлекательна Флит-стрит? Тем, что именно в пабах, расположенных на ней, сиживал в своё время великий английский писатель Гилберт Кийт Честертон - один из последних представителей Старой Доброй Англии. Однако поскольку я не знал в каком именно пабе он любил пить пиво (хотя я подозреваю, что во всех), то, оказавшись на этой знаменитой улице, стал заходить в каждый паб и в каждом из них выпивать по пинте моего любимого Гиннесса.

Таким образом, я посидел в “The Old Cock Tavern”, “The Punch Tavern”, “The Tipperary”, “Scruffy Murphy`s”, “The Old Bell Tavern”, а также во многих других прекрасных местах. А поскольку на этой улице их немало, то посещение флитстритовских пабов растянулось на несколько дней.

Хотя, конечно, Трафальгарскую площадь я тоже посетил. Всё-таки здесь выступал сэр Освальд Мосли.

Побывал я, разумеется, и возле Собора св.Павла. И не раз. Грандиозное сооружение. Впрочем, оно и понятно, ведь строить (точнее восстанавливать) этот храм начали при Стюартах.

Впервые подходя к Собору, я начал оглядываться в поисках витрины, которую мне предстояло разбить. А как иначе? В лучшем романе Честертона “Шар и Крест” главный герой - горный шотландец-католик Эван Макиэн из клана Стюартов, обнаружив за одной из витрин газетный листок с хулой на Деву Марию, немедленно разбил витрину и вызвал на дуэль главного редактора этой атеистической газетёнки Джона Тернбулла.

К счастью, хулы на Богородицу мною обнаружено не было, что спасло витрины от разбивания, а меня от выдворения из страны. Но впереди меня ожидала хула иного рода. И для её прекращения разбить витрину было явно недостаточно, поскольку следовало разрушить весь Собор св.Павла и объявить войну Англии. Но я не барон Мюнхгаузен и, благоразумно вспомнив слова Господа: “Мне отмщение, Аз воздам”, решил для начала ограничиться словесным внушением англичанам, для чего и пишется этот Дневник.

Однако, имея стремление думать о людях лучше, чем они есть, я решил, что протестанты таким образом надеются лишить людей их богатств, чтобы им было легче войти в Царство Небесное. Впрочем, это будет уже чистый иезуитизм. А иезуиты, как известно, не протестанты, а католики.

Разумеется, я знал, что введение платы за вход оправдывается необходимостью поддерживать храмы в достойном состоянии, т.е. на реставрацию фресок, икон и т.д. Однако меня данное объяснение абсолютно не устраивает. Храм - не музей. Он должен строиться только на пожертвования верующих. Когда-то их хватало, чтобы построить храмы. Почему же сейчас их не хватает, чтобы обновить?

Фундамент церкви не в земле, а в душах людей. И потому, когда рушится вера в душе, вслед за ней рушится и храм наземный. Поддерживать внешний антураж храма за счёт туристов - сатанинская идея. Ибо красота храма, поддерживаемая не на пожертвования, есть ложная красота, а значит - уродство. Она создаёт иллюзию того, что всё в порядке, всё хорошо. В то время, когда это далеко не так.

Пусть лучше Собор св.Павла рухнет из-за недостаточности средств на его поддержание, чем станет средством обмана людей. Может быть, тогда англичане задумаются: а не рухнула ли задолго до этого вера в их душах?

Впрочем, это касается не только англичан.

А туристам в храмах вообще нечего делать. Не для того существуют храмы. Когда я в Вестминстерском аббатстве наблюдал вялотекущий поток глазеющих по сторонам туриствующих недоумков, мне почему-то вспоминался мавзолей в Москве, воздвигнутый на Красной площади ради смердящей мумии, а не Храм Бога Живого.

Собственно ещё Г.К.Честертон устами одного из своих героев - иезуита отца Брауна - говорил, что готов разрушить все храмы мiра ради спасения одной души. Я с ним целиком согласен, ибо одна возопившая к Богу душа важнее всех возопивших к Небу камней.

Честертон вообще известен своей оригинальной защитой христианства. Ещё он известен тем, что также оригинально защищал выпивку и свиней. О выпивке я уже писал. Осталось написать о свинье.

У христианства много символов: рыба, агнец, ковчег... Но лично я предложил бы добавить ещё один - свинью. Как и Христос, свинья сопровождает Церковь в её земном странствии. Как и Христос, свинья стала камнем преткновения для иудеев и мусульман. Как и Христос, свинья противостоит секуляризации мiра, его дехристианизации.

Обезжиривание, обезхолестеринивание пищи - стало одним из неотъемлемых черт порождённого материалистическим сознанием американоидного образа жизни, цель которого заключается только в одном - пожить подольше. И потому свинья - ходячий холестерин - противостоит ему всей силой своего налитого здоровьем округлого тела.

Неразборчивость свиньи в еде, лучше любой притчи символизирует слова Иисуса: “Не то, что входит в уста оскверняет человека; но то, что выходит из уст, оскверняет человека” (Мф. XV, 11). Как христианин освящает всё, что ест (ибо ест ради Господа), так и свинья всё, что поглощает, превращает в белоснежное сало и тем исполняет своё предназначение, данное ей Богом.

С чем сравню я Царство Небесное? С салом! Только христиане могут принять его.

С чем сравню я Святое Причастие? С салом! Не вкусив Тела Христова, нельзя вкушать и свинину.

И мусульманам, и иудеям вкусить свинину - значит нарушить свои законы. Но, и соблюдая законы - не вкушая свинину, они раздражают Господа.

Свинья не выбирает еду, она ест всё подряд. Вот символ полноты, символ истинного единства и символ истинного смирения…

Мне могут сказать, что мои сравнения опасны, ибо могут быть неверно истолкованы. Но разве христианин должен уклоняться от опасности? Разве Иисус уклонялся от исцелений в субботы? Разве Он не рисковал Своим “имиджем”, когда ел, не умыв руки? Думаете, из-за моих сравнений кто-то будет называть христиан свиньями? Их называли и похуже. Рыба - давний символ христиан, но никто не называет нас рыбами. Кто захочет назвать христиан свиньями - назовёт и без моих сравнений. Тем больше будет награда на Небесах!

Вспомним: “И создал Бог зверей земных по роду их... И увидел Бог, что это хорошо.” (Быт. I, 25). Всё сотворённое Господом хорошо, всё прекрасно. Не следует бояться сравнивать Иисуса с тем или иным прекрасным творением Божиим, ибо “Все через Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть.” (Иоан. I, 2-3). И потому каждое творение напоминает о той или иной грани Его Личности. Мы так и говорим в нашем Символе Веры: “per quem omnia facta sunt” (“Им же вся быша”).

Разумеется, христиане применяют слово “свинья” и как ругательство, желая подчеркнуть нечистоплотные качества называемого так человека. Но в качестве ругательства христиане также применяют и слова “овца” (или “баран”), желая указать на трусливость или безтолковость кого-либо. В то же время со стадом овец сравнивают и паству Господа, имея в виду другие (уже положительные) качества, в первую очередь - послушание.

На самом деле любое слово может служить одновременно и ругательством и похвалой. Проблема иудеев и мусульман (и некоторых уподобляющихся им т.н. “христиан”) в том, что они этого не понимают. Их ветхое мышление не может вместить в себя бурлящую мысль Нового Завета, как ветхие мехи не могут удержать вино молодое. Они не могут выйти из дихотомии “чистое-нечистое”. Для них свинья - “вечнонечистое” существо. Для христиан же свинья может быть существом благословенным. В Средние века в некоторых местах на севере Европы свиное сало даже не считалось скоромной едой. Кое-где его вкушали и в монастырях, в том числе даже в Великий пост.

* * *

Отдельно, хочется сказать об одной особенности, присущей, видимо, всем городам Великобритании, а Лондону особенно. Это запах хлорки (разумеется, там, где его не перешибает запах азиатских специй и пота). Откуда он берётся? Думаю, из поливальных машин. У нас в России хлоркой посыпают только в общественных туалетах. В Англии общественными туалетами стали все города или по крайней мере их центральные клоачные районы. Что ж, теперь там чисто как в аду!

Мiр стремится к чистоте. Но нам, христианам, с мiром не по пути. Тучи мыла и кучи пены обходят нас стороной.

Чем же так не нравится мiру грязь? Тем, что грязь учит человека смирению. А человеку совсем не хочется смиряться. Ему больше нравится гордиться. В первую очередь собой. Но нет на земле человека, которому было бы чем гордиться!

Чем же ещё так не нравится мiру грязь? Тем, что грязь призывает к покаянию. Чистота внешняя создает иллюзию чистоты внутренней. Когда человек чист внешне, ему может показаться, что он чист и внутренне, что ему не в чем каяться. Но нет на земле человека, которому не в чем каяться!

Чем же ещё так не нравится мiру грязь? Тем, что она дает возможность человеку отдаться на волю Божию. А люди хотят всё решать по своей воле, хотят предопределить свою жизнь! Стерильность - есть один из синонимов предопределенности. Люди хотят пожить подольше, хотят избавить себя от Креста!

Люди боятся Креста! Боятся есть из одной чашки с прокажёнными, как это делал Святой Франциск. Бояться даже просто общаться с больными людьми!

Люди боятся любить друг друга!

Легко любить здорового человека. Но трудно любить больного. Особенно больного проказой, больного СПИДом. Трудно любить бомжей, от которых пахнет не так, как от остальных.

Но кто стремится к чистоте тела - готовит себя к аду! Легче верблюда побрить иголкой, чем чистому телом войти в Царствие Небесное.

Чистота и уют вредны для души! Чистота полезна только тогда, когда на неё плюют! А уют - только тогда, когда от него отказываются. Что же полезно всегда? Грязь! Грязь и неудобства! Только с их помощью христиане становятся похожими на Христа!

Без грязи мы не христиане! Без грязи мы не похожи на Иисуса!

Благословенна грязь, ибо способствует спасению наших душ.

2.

Моим друзьям известна моя устремлённость к высокой духовности нищенствующего ордена братьев меньших францисканцев. Однако в день накануне моего отъезда из Лондона я был францисканцем в квадрате. Если позволено будет так сказать - шотландским францисканцем.

Я страстно желал вступить под своды Вестминстерского аббатства, хранящего мощи многочисленных святых, но мои карманы были почти пусты. (Если не считать отложенных 11 паундов на Тауэр.) Для посещения храма мне было нужно всего 5 паундов, или 2 пинты пива. (В Бирмингеме мне даже дали бы сдачи.) Однако у меня не хватало именно сдачи, ибо 4 паунда я имел, и мне нужно было всего полпинты пива - 1 паунд.

Но я лелеял в своей душе надежду на чудо, которое неизмеримо дороже любых денег. При этом я знал, что только моя искренняя вера, опираясь на мою горячую любовь, может дать моей робкой надежде не пропасть втуне. И я удостоился ещё одного чуда св.Марии Стюарт. Сопровождавший нас православный англичанин с шотландской фамилией неожиданно объявил, что оплачивает экскурсию всей группы. И я понял, что мне не только удастся преклонить колени перед мощами Святой Королевы Шотландии, но даже отметить это событие пинтой пива.

И вот я внутри. Я иду, пока ничем не отличаясь от туристов, с любопытством разглядывающих старинные своды аббатства и безконечную череду статуй, саркофагов, захоронений и просто памятных плит. Читая имена и титулы, я отмечаю также и года жизни. Если они выпадают на дореформационный период, я осеняю себя крестным знамением и шепчу молитву. Здесь лежит католик.

Меня отвлекают разговорами, но я использую их для проповеди христианства. В аббатстве я не турист, а паломник.

Место захоронения Оливера Кромвеля (хотя его оттуда и выбросили) меня покоробило, особенно то, что оно находилось в Молельне Богородицы. Потоптавшись на плите с удручающими именем и фамилией цареубийцы, я двинулся дальше, теперь уже вдоль правой стены.

И вот я в одном из приделов храма. Высокий постамент, окружённый чёрной решёткой с великолепной лежащей скульптурой женщины, и есть место упокоения св.Марии Стюарт - Королевы Шотландии. Чуть дальше ещё одна могила. Между двумя постаментами узенькое пространство едва ли не в локоть шириной. Поток туристов впереди меня и сзади практически безостановочно течёт вокруг двух могил, возвращаясь в основное помещение храма. Но мне с ним не по пути.

Послужив какое-то время не менее средневековым экспонатом, чем окружавшие меня надгробные статуи и могильные плиты, я медленно снял освящённый на могиле св.Марии Стюарт шарф и, поцеловав его, надел так, словно это была лента высочайшего шотландского ордена. Наконец, встав с колен, я сделал ещё один шаг и вновь стал неотличим от обычных посетителей Вестминстерского аббатства. Но в мои планы и не входило выделяться самому, ибо я пришёл в этот храм, чтобы почтить тех, кого отличил Господь.

Может показаться невероятным, но это произошло в день рождения св.Марии Стюарт - 8 декабря, совпадающий с Праздником Непорочного Зачатия Пресвятой Девы Марии.

* * *

Возвращаясь к теме музеев, я хочу отметить тот факт, что англичане образовывают музеи не только историческим личностям, но и тем, кого на свете никогда не было и в помине. Например, Шерлоку Холмсу. Несмотря на то, что на улице Бейкер-стрит дома 221b вообще нет, на ней устроен целый музей с выскакивающей из подвала чугунной Собакой Баскервилей. Вряд ли такое вынес бы сам пресловутый Шерлок Холмс. И хотя моя мама просила меня обязательно посетить этот музей, я попал в него почти случайно.

Тем не менее, мне иногда снятся бои, в которых я не участвовал. Наверное, последствия неполученной контузии.

А вот св.Ричарда Львиное Сердце, памятник которому возвышается перед зданием парламента я, конечно, поприветствовал. Я глубоко почитаю этого истинного Рыцаря и Короля Британии. Его Имя - “Львиное Сердце” опрокидывает бастардный щит, изобретённый его отцом. В руках святого Ричарда я вижу Крестоносный Меч. Щитом же ему служит его святое Львиное Сердце.

Имеющийся у меня билет, позволял мне проехать через весь Лондон. Однако исполнение этой возможности было мною отложено в силу того, что я, уже покинув Вестминстерское аббатство, вдруг обнаружил на русской версии программки его посещения, что миновал могилу св.Эдуарда Исповедника без соответствующего поклонения.

Необходимость посетить его могилу (билет действовал весь день), заставила меня уклончиво (не метая бисер) сказать моему попутчику, что меня ждёт неотложное дело. Думаю, что мой знакомый протестант решил, что мне необходимо посетить туалет, я же, не считая нужным объясняться, договорился с ним о нижеследующем. Я делаю то дело, которое не могу отложить на завтра, а он делает то, о чём просила его жена. Короче, мы встречаемся в первом пабе на Бейкер-стрит, расположенном по левую руку. Почему по левую - не знаю. Возможно, потому, что в Англии движение левостороннее. Удивительно, но я угадал - дом 221b находится именно на левой стороне улицы, если, конечно, идти из центра.

Вернувшись в Вестминстерское аббатство (действительно, к каждому святому следует приходить отдельно), я немедленно прошёл к мощам св.Эдуарда Исповедника. Встав на колени, я помолился о том, что отныне стало тайной между мной и им. Покинув достопамятное место, я не стал возвращаться к той остановке, где я оставил моего знакомого протестанта, а решил перехватить его на следующей. (Всё в соответствии с картой Лондона.) Пару раз я пытался вскочить на подножку идущего двухэтажного автобуса с надписями, похожими на изображённые на моём билете, но оба раза меня вежливо выпроваживали, объясняя, что этот автобус идёт по другому маршруту, следовать по которому я не имею права.

В конце концов, я всё-таки добрался до следующей остановки и, дождавшись автобуса, немедленно полез на открытый второй этаж абсолютно без необходимости делать это, ибо начинал накрапывать обычный для Лондона дождь. Однако, вспомнив просьбу моей мамы, прокатиться на втором этаже английского автобуса, я не мог сомневаться. В конце концов, послушание выше поста и молитвы.

Прибыв на окраину Гайд-парка уже тёмным вечером, я определённо понял, что мне совсем не хочется тащиться ещё несколько кварталов до той самой Бейкер-стрит, которая этим вечером случайно оказалась тем местом, которое я почему-то должен посетить.

Но меня вдохновляли три обстоятельства. Во-первых, как я уже сказал, меня об этом просила мама. Во-вторых, я обещал там быть моему спутнику. И, в-третьих, мы договорились встретиться в пабе, что безусловно подвигало меня к самым поспешным его поискам.

Невероятно, но факт. До самого музея Шерлока Холмса не было ни одного паба! Вздохнув, я поднялся по ступенькам дома 221b.

Помещение внутри музея больше напоминало магазин, нежели музей. Вдоль всех стен стояли столики, на которых был разложен товар в большей или меньшей степени напоминавший о “великом” английском сыщике. Музейные экспонаты, в основном, висели по стенам. Были там и книги, и видеокассеты. Русскую версию о Шерлоке Холмсе я, правда, не заметил. А вот среди книг я обнаружил одну на русском языке. На поверку её автор оказался жидком, который зачем-то решил подарить её этому “музею”. Это заставило меня подумать о том, как хорошо, что у меня и мысли не возникло о том, что бы подарить музею собственную книгу. Не пристало марать козацкую фамилию Лавриненко подобным соседством.

А потому, купив коробок спичек, этикетка которого напоминала о её происхождении из музея Шерлока Холмса, я покинул его, так и не обнаружив в нём того протестанта, с которым у меня была договорённость встретиться в пабе. Однако, обещания надо выполнять и я двинулся дальше по Бейкер-стрит. Ведь до первого паба я ещё не дошёл!

* * *

Оказавшись в Лондоне, я не мог не сравнить московское метро с лондонским.

Наше лучше, красивее. Лондонское - утилитарно. Настолько, что я даже сумел в нём заблудиться. Помнится, дорогу мне пытался показать какой-то негр, одетый в мундир служителя подземки. Что ж, логично, чтобы под землёй работали именно чёрные.

С трудом добравшись от станции Marble Arch до станции Westminster, я вышел под безконечный лондонский дождь. Передо мной возвышался Биг-Бэн. Грандиозно. Хотя и по-английски спесиво. Например, наши кремлёвские куранты лишь дополняют Спасскую башню. Англичанам же для часов нужно было выстроить специальное строение. Невольно вспоминается один не совсем приличный анекдот:

Что ж, пусть и в Англии хоть что-то стоит.

Прошёлся я и по знаменитому разводному мосту Tower Bridge. Причём в первую же лондонскую ночь. Вышел я к нему, пройдя по Флит-стрит, затем мимо Собора св.Павла, потом по Cannon-strit и, обойдя Тауэр, подсвеченный загадочными сиреневыми огнями. Собственно говоря, этот путь я проделывал почти каждый день. Вот только по мосту уже не переходил, поскольку на той стороне Темзы смотреть было особо нечего. По крайней мере, в непосредственной близости. Обратно я вернулся уже по мосту London Bridge.

Ругать мосты не буду. Мостов много и все хорошие, крепкие. Впрочем, большинству англичан они не помогут. В тех краях, которые они заслужили, мосты не переброшены. Их ждёт перевозчик Харон.

* * *

Но вот дождался моего посещения и Тауэр.

Тауэр…

Что такое Тауэр?

Кто может объяснить мне, что такое Тауэр?

Нынешние бифитеры (стражники) Тауэра, хорошо поставленными дикторскими голосами вещают: “Тот, кто владеет Тауэром, контролирует весь бассейн Темзы. Тот, кто контролирует бассейн Темзы, контролирует все Британские острова. Тот, кто контролирует Британские острова, контролирует Европу. А тот, кто контролирует Европу, контролирует весь мiр”.

Но я не верю хорошо поставленным голосам. Я верю только тем, кто говорит на диалекте. Тот, кто говорит на диалекте - сын своей земли. А кто говорит на чистом английском, русском, немецком... скорее всего шпион, враг...

Что же такое Тауэр?

Кто может объяснить мне, что такое Тауэр?

Нынешние историки объясняют: “Тауэр, с конца XI века замок-крепость в Лондоне, одна из королевских резиденций (до XVIII века); главная государственная тюрьма (до 1820 года), затем - музей”.

Однако если верить бифитерам, то превращение Тауэра в музей, есть превращение в музей всего бассейна Темзы. Превращение в музей бассейна Темзы, есть превращение в музей всех Британских островов. Превращение в музей Британских островов, есть превращение в музей всей Европы. Превращение в музей Европы, есть превращение в музей всего мiра. Но превращение в музей мiра, есть превращение нас всех в экспонаты, превращение нас всех в мумии. А я не хочу быть мумией. Я не хочу быть экспонатом.

Я хочу быть живым. Наши предки были живыми. И те, кто строили Тауэр, были живыми. Они и остались живыми, потому что жили и умерли по-христиански. А нынешние англичане - мертвецы, ибо не только не живут, но и не умирают по-христиански.

Остаться воистину живыми, можно лишь поправ своей Смертью смерть, как попрал её Господь. Не поправ Смертью смерть, нельзя жить!

Меч ударяется о Меч. Смерть ударяется о Смерть.

Омовение Меча в Крови, есть Крещение Меча.

Высшее Крещение Воина, есть Крещение Смертью.

Меч достоин называться Мечом не раньше, чем омоется кровью врага. Воин достоин звания Воина не ранее, чем примет Героическую Смерть в бою. До этого Воины - лишь Оглашенные Смерти, Женихи Смерти, готовящиеся к брачному пиру, к славной битве с врагом.

Но готовность к Смерти должна быть не ради смерти, а ради Жизни, ради Победы... а для нас Русских - ради России, ради Святой Руси... Христа ради.

Слава Иисусу Христу!

Христос воскресе! Воистину воскресе!

Christus Resurrexit! Vere Resurrexit!

Но где твой меч, христианин?

Может быть, ты носишь с собою кинжал? Или хотя бы нож?

Как?! Ты безоружен? И ты называешь себя христианином? Как же так? Разве не должен каждый христианин уподобиться Христу?

Тогда почему ты не хочешь, чтобы и о тебе сказали, как о Христе: “и к злодеям причтен” (Лк. XXII, 37)?

Или ты забыл, слова Господа - “Продай одежду свою и купи меч”!? (Лк. XXII, 36). А потому оправдаться отсутствием меча может только тот христианин, у которого нет даже одежды. Всем же остальным следует помнить, что Иисус пришёл принести на землю не мир, “но меч”! (Мф. X, 34). А разве кто-то имеет право отвергать то, что принёс Иисус?!

В славные Средние века меч неизменно сопровождал жизнь христиан. В том числе во время Божественной Литургии. Например, при чтении Евангелия рыцари до половины обнажали свои мечи, показывая тем самым свою готовность сражаться за веру.

Уж они-то помнили слова Папы Римского cв.Николая I (852-867), когда он, отвечая на вопрос о законности применения оружия в “Responsa ad consulta Bulgarorum”, писал: “человек, который сам не готовит оружия для защиты себя и своей страны, искушает Бога”.

Когда-то это понимание вкладывалось в христиан с детства.

Как можно было забыть прекрасный обычай, проводить в церкви в молитвенном бдении перед оружием, возложенном на алтарь ночь накануне посвящения в рыцари?!

Вина за эту забывчивость лежит не только на отцах духовных - священниках, но и на отцах земных - родителях, на отцах семейства. Ибо неразрывную связь Креста и Меча в первую очередь должен поддерживать отец.

И прежде чем отправляться на воскресную службу в церковь, отец должен на глазах сына наточить и начистить всё своё оружие.

Так воспитывается Рыцарь Веры, так воспитывается Воин Духа.

Накануне же Первого Причастия отец должен вручить сыну меч. Первое Причастие должно иметь привкус стали.

Христианин без меча - не христианин, ибо Меч - это Крест!

3

Сотрудник МИДа, сопровождавший нас, сказал мне тогда, что мой тост удивительно дипломатичен. Если бы он знал подоплёку моего тоста, думаю, что он не был бы столь уверен в этом. Ибо для того, чтобы англичане оставались англичанами, шотландцы - шотландцами, ирландцы - ирландцами, а валлийцы - валлийцами, они должны восстановить на британском престоле династию Стюартов, затем вернуться в лоно Святой Католической Церкви и, наконец, поставить предел засорению прекрасных Британских островов афро-азиатами.

Генри Форд не зря говорил, что “эмиграция людей влечёт за собой эмиграцию идей”. И если англичане, шотландцы, ирландцы и валлийцы не поймут этого и не изменят свою внутреннюю политику, то очень скоро перестанут (а многие уже перестали) быть англичанами, шотланцами, ирландцами и валлийцами.

Жозеф де Местр утверждал, что каждая нация (как и каждый человек) имеет своё собственное, неповторимое призвание, дарованное Богом. И это справедливо.

Развивая эту тему, хочется добавить, что призвание нельзя ни изменить, ни отменить. Его можно только исполнить. Более того, даже Господь не может забрать то призвание, которое Сам подарил. Не может не потому, что Он не всесилен (Бог всемогущ), а потому, что такая возможность противоречила бы Божественной Сущности. Бог никогда не отбирает Свои дары. Просто неисполненный дар становится проклятием нации.

Евреи - это та самая соль, которая перестала быть солёною. А на что годна соль, когда она теряет свою силу? Она уже ни на что не годна. Разве что бросить её на попрание людям.

Как уже было сказано, первое разделение человечества по расовому признаку произошло почти сразу же после Всемирного Потопа. Причиной разделения (а точнее, отделения, отсекания от основной, белой расы), и после Потопа, и позже, конечно, является гордыня, корень всех грехов и пороков, но непосредственно она выразилась в различном отношении детей (потомков) Ноя к своему отцу (Отцу).

Насмешка Хама над отцом и последующее проклятие Ноем его сына Ханаана привела к появлению чёрной расы. Визуально это проявилось в почернении (потемнении) кожи. Однако, не всей. Кожа у потомков Ханаана осталась белой на ладонях рук и на стопах ног. И это не просто подтверждение того факта, что первоначальный цвет человека - белый, но и, вероятно, знак Божий, каким образом спасаются хамиты-ханаанеи - только через работу.

Негр не должен праздно лежать или сидеть, он должен стоять. При этом он опять же не должен праздно складывать руки, - он должен ими работать. Слова Ноя: “проклят Ханаан; раб рабов будет он у братьев своих” (Быт. IX, 25) подтверждают это.

Кстати, именно поэтому я сомневаюсь, можно ли давать рабам [читай - неграм] священническую власть, власть связывать и развязывать грехи человеческие, власть наивысшую на земле? Ведь сказано: “благословен Господь Бог Симов; Ханаан же будет рабом ему. Да распространит Бог Иафета; и да вселится он в шатрах Симовых; Ханаан же будет рабом ему.” (Быт.IX, 26-27). То есть не Хам должен вселиться в шатры Симовы, а только Иафет. Кроме того, Христос явился в мiр не негром, а белым человеком, и не женщиной, а мужчиной. И если женское священство невозможно, то почему возможно негритянское? Монашество - сколько угодно; священство - нет.

Разумеется, всё сказанное о неграх относится к мулатам, креолам и к другим представителям хамитов-ханаанеев, смешавшихся с белыми. Ибо даже капля негритянской крови делает человека потомком Ханаана. Кстати, к ним, относятся не только негры, но и отпочковавшиеся от них в древности иные чёрные и цветные народы.

Второе отсечение от белой расы произошло не в такие быстрые сроки. Оно зрело в недрах потомков Сима, периодически убивающих пророков Божиих, и в конечном итоге получившее своё завершение в распятии Сына Божия Господа нашего Иисуса Христа, а, следовательно, в насмешке над Богом, пославшего Его. А это похуже греха Хамова. При этом столь явно видимого знака (подобно чёрной коже негров) евреи не получили. “Почернела” душа. Таким образом, евреи являются не просто отдельной нацией, но и отдельной (отделённой) расой.

Впрочем, думаю, что евреи в полном смысле этого слова уже не являются семитами. Есть убедительные свидетельства, что те евреи, которые распяли Христа, после этого смешались с ханаанеями-финикийцами. Грязь к грязи липнет. Проклятая часть еврейского племени не могла не смешаться с такой же проклятой частью потомков Ханаана. С тех пор негроидная чернявость стала почти неотъемлемой чертой жидовского племени. Вместе же с “чёрной” кровью, эти евреи не могли не воспринять и чёрный дух - поклонение Молоху. Отсюда и кровавые жертвоприношения детей.

А потому не следует путать действительно богоизбранный народ - тех евреев, которым Господь доверил хранить Истину и которых ныне уже нет, с тем дьяволоизбранным сбродом, который распял Христа и, собрав в себе все другие проклятия, называется жидами. Они не только сынами Сима считаться не могут, но даже и сынами Авраама, ибо сказал им Господь: “если бы вы были дети Авраама, то дела Авраамовы делали бы”, и “ваш отец диавол” (Иоан. VIII, 39, 44).

Всё произошло в точности по Писанию. И вселился Иафет в шатры Симовы (см. Быт. IX, 25-27).

Впрочем, возможно, и для нынешних евреев не закрыто Царствие Небесное. Они ещё и сейчас могут принять святое крещение и стать христианами. Однако, хотя крещение и снимет с евреев грех убийства Христа, но последствия этого греха - останутся. И потому принять евреям Христа, надо так же, как они Его отвергли, то есть до смерти, и смерти крестной. Как писал св.Иоанн Златоуст “они стали годными только для заклания”.

Для евреев невозможна “спокойная” христианская жизнь. Они не могут мирно пахать землю, разводить скот, строить дома, как это могут христиане из неиудеев. Для них невозможна и “военная” христианская жизнь. Они не должны брать в руки оружие и проливать чью бы то ни было кровь, даже кровь врага и насильника, ибо они и так уже однажды пролили Кровь, драгоценнейшую Кровь Нашего Спасителя. И потому они могут пролить только свою собственную кровь.

Если кто-то попытается меня упрекнуть в том, что я, якобы принижаю силу и значение Таинства Крещения, то придётся напомнить, что Крещение снимает только сам грех (первородный ли, хамов ли или какой другой), но не его последствия. Последствия греха снимает только епитимья. И потому сохраняться последствия греха будут вплоть до того времени, как епитимья будет выполнена. Однако, епитимьи бывают и пожизненными.

Как известно, епитимьей, назначенной Господом для искупления первородного греха является сама жизнь человека, в поте лица своего добывающего хлеб свой. Ведь, хотя Крещение снимает его с нас, его последствия - тленность плоти, болезни, смертность и т.п. - сохраняются до самой смерти.

А епитимья за хамов грех - быть рабами у братьев своих. Заметьте, здесь нет ни капли ненависти. Напротив, только любовь. Именно она заставляет меня писать эти строки, указывая неграм их единственный путь к спасению, определённый Господом через праведного Ноя.

Шанс спастись должен быть у каждого. Вот только исполнять епитимью следует сознательно.

Но вернёмся к призваниям европейцев. Думаю, что, например, немецкая нация имеет явное призвание быть полицейским Европы (и даже, возможно, всего мiра). У нее есть не только право, но и обязанность применять силу к нарушителям спокойствия.

И потому любая война, начатая Германией, имеет метафизический, охранительный смысл. И, следовательно, те страны (и нации), против которых выступает Германия, должны задуматься о своём поведении, даже если сама Германия не осознаёт в этот момент своей полицейской функции. И чем больше противодействия оказывают Германии страны (и нации), на которые она начинает “наезжать”, тем более эти страны (и нации) являются виновными в тех или иных антиевропейских, антитрадиционных, антихристианских действиях.

Но Германии пришлось воевать на два фронта, на западе - против врага “внутреннего” - разъедающей либерально-масонской демократии, а на востоке - против врага “внешнего” - разрушительной жидо-большевицкой анархии. Итог известен: Германия повторила путь Христа и была распята. Четыре зоны оккупации и рассечённый Берлин зияли в конце 40-х как пять ран Христовых.

То же самое постигло и Россию. И потому граница Европы ни на Востоке, ни на Западе более не охраняется. Законный полицейский подменён. Вместо него порядок наводит американский бандит с Дикого Запада. США и было создано жидо-масонами для того, чтобы подменить Германию. Взгляните на герб Соединенных Штатов: над головой белохвостого орлана висит еврейская звезда Давида, сложенная из 13 пятиконечных масонских звёзд.

Настоящим флагом истинной Белой Америки является знамя Конфедерации Южных Штатов, на котором белые звёзды выложены Андреевским Крестом, перечёркивающим жидовский шестиугольник.

Что касается русских, то наши летописи оставили нам удивительные свидетельства русского призвания - стать заслоном туркам в Малой Азии (а, возможно, и на подступах к Иерусалиму). Киевские князья Олег, Игорь и Святослав не зря подходили к вратам Царьграда. И не зря Русский пророк Ф.И.Достоевский писал в своих дневниках: “Тот не Русский, который не признаёт нужды завладеть Константинополем (Царьград)”. И князь Святослав, желая перенести столицу Руси из Киева в Переяславец на Дунае, руководствовался теми же устремлениями, какими руководствовался царь Пётр, воздвигая Санкт-Петербург. Только вектор русского движения был различный. В первом случае верным, во втором - ложным.

Но взятия Царьграда русскими (включения греков с состав Святой Руси) не произошло. Ни русские, ни греки не смогли предвидеть насущной необходимости этого. Иерусалим был отобран дикими турками у уже притихших арабов, и взъерошенная Западная Европа не могла не бросить на его защиту своих крестоносцев. Это был героический, жертвенный акт, одна из славнейших страниц христианской истории.

Что касается, например, скандинавов - норвежцев, датчан, шведов, - то они должны были исполнить призвание десантников Христианской Европы. Но уход в протестантизм разрушил их христианскую устремленность к исполнению своего призвания. Протестантская идея предопределения есть не просто азиатствующая ересь отчаяния. Она есть отказ от исполнения Божиего призвания, мнение, что, раз всё предопределено, то всё и устроится само собой.

Теперь, даже трудно представить, какие плоды должны были принести скандинавы. Одних прекрасных саг с рунами явно слишком мало для того мощного импульса, которым Бог наделил викингов.

А ведь, скорее всего, викинги-христиане всегда должны были быть там, где христианские страны подвергаются нападению извне. Они должны были находиться в постоянной готовности отправиться в любую точку земного шара, высадить там христианский десант, занять плацдарм и держаться до прихода основных сил.

Часть своего импульса норманны передали англичанам. Впрочем англичане соединили в себе немало призваний: кельтов, римлян, викингов... Собственно у самих кельтов было немало божественных призваний. В какой-то степени они даже отчасти дублировали греков. Только на ином отрезке истории. А ведь у греков одним из призваний было теологическое оформление и распространение первых христианских догматов!

Кельты вообще удивительный народ. За ними Господь закрепил столько призваний, что трудно даже сказать, к чему они не призваны. Англичане же, в той степени, в какой они являются потомками бриттов (а, скорее всего, в какой смешались с ирландцами, шотландцами, валлийцами и корнуэльцами), также восприняли часть кельтских даров. От римлян они добавили стремление к созданию империи. (Впрочем, этого не избежал ни один народ, входивший в состав Имперского Рима.)

Викинги же усилили тягу англичан к морским путешествиям, к захвату территорий. Но... если испанцы, создавая свою империю, высаживались на побережье и первым делом водружали Крест, то англичане поднимали Юнион Джек. Империя ради империи! Виной тому - жидовствующий протестантизм. Всё ради короля. Даже Англия. Даже Церковь. Даже Христос.

Разумеется, это немедленно было использовано евреями, и в результате масонизации Англии они возглавили английскую пирамиду. После этого на них стала работать чуть ли не вся британская империя. В этом трагедия английской нации.

Впрочем, некоторые шотландцы считают, что англичане не имеют никакого отношения ни к кельтам, ни к германцам, ни вообще к европейским народам, а являются одним из потерянных колен Израилевых. (Я, впрочем, скорее назвал бы их не потерянным, а найденным коленом.) Думаю, что эта версия возникла в результате долгого исторического падения англичан или другими словами в результате ожидовления Англии.

Многие помнят ответ У.Черчилля, брошенный им на вопрос: “Почему в Англии нет антисемитизма?” - “Потому, что мы не считаем себя глупее евреев”. Лично мне эти слова представляются безсмысленным бормотанием, ибо ни один народ Европы не считает себя глупее евреев. Просто нам, русским, немцам, испанцам... не хочется быть на них похожими. А англичанам почему-то хочется.

Кстати, антисемитизм в Англии всё же есть. Достаточно вспомнить Британский Союз фашистов сэра Освальда Мосли, который еврейский вопрос считал актуальным и для Великобритании. Уверен, что в каждой европейской нации есть свой здоровый, опричный остаток. Есть он и у англичан.

Но, не могу сказать, что мне всё уж так нравится в сэре Освальде Мосли. Ряд его идей явно нуждается в корректировке. Например, он обычно ставил в пример англичанам абсолютистскую Англию времён Тюдоров. Я же считаю абсолютизм Стюартов не менее привлекательным. Хотя Добрую Марию Тюдор я всё же люблю. Собственно, кровь Генриха VIII-го, во время зачатия Марии Тюдор была ещё кровью доброго католика, Защитника Веры, а уж о её матери Изабелле Арагонской и говорить нечего.

Кроме того, для меня сильное государство - не самоцель. Советский Союз тоже был сильным, но извращённым государством. Таковыми же извращениями являются и США, и протестантская Англия.

И всё же я сторонник империи.

Чем же хороша империя? Она хороша своей самодостаточностью. Маленькие государства тоже нужны, но они обычно играют роль буфера между империями (или заполняют окраины). В этом их призвание. Однако ни одно из них не может проводить самостоятельную внешнюю (а часто и внутреннюю) политику. Мiровому правительству - финансовому кагалу - совсем не нужны самостоятельные государства. Именно поэтому им были уничтожены все империи - государства, способные действовать без оглядки на них. На их месте теперь псевдо-национальные микрообразования. И это дробление продолжается. И я, конечно, против этого.

Но только не в случае с Англией. Протестантские узурпаторы просто не имеют права управлять католическими нациями - ирландцами и гэлами-шотландцами. Наблюдая разлагающее влияние Англии, например, на равнинную Шотландию или Уэльс, очень не хочется, чтобы эта судьба постигла и другие благословенные кельтские земли. Именно поэтому я поддерживаю, например, католическую Ирландию в её борьбе за независимость. Хотя и ей бы не мешало кое в чём быть более последовательной. Впрочем, как и Шотландии.

Однако, известно, что Бог, кого любит, того наказывает. Вот и я люблю Старую Добрую (Католическую) Англию и именно поэтому мне так больно наблюдать её конец. Вот я, как говорят у нас в Украине, и “заливаю ей сала за шкiру”.

Но англичане сами “вскормили свою судьбу”, уподобившись “порождениям ехидниным”. Надеюсь, они всё же вовремя опомнятся и не захотят, чтобы о них сказали как в Средние века: “Вместе пойман, вместе и повешен”.

4

Хотя ныне на земле нет того Государя, которому можно было бы служить, уныние - смертный грех. У каждого из нас есть Государь. Он на Небесах и в нашем сердце. Это наш Господь Иисус Христос, отражением которого являются все наши земные Государи.

Я торжественно присягаю: Королю франков Хлодвигу, который сделал Францию первородной дочерью Церкви, Королю Франции и Императору Западной Римской Империи Карлу I Великому, Королю Франции и крестоносцу Людовику IX Святому, а также Людовику XVI Бурбону, казнённому по приказу масонского трибунала, и его сыну Людовику XVII.

Я торжественно присягаю Изабелле Кастильской и Фердинанду Арагонскому, Королю и Королеве объединённой Испании, освободившим её от мавритано-жидовского засилья и завершившим Первую Реконкисту.

Я торжественно присягаю Великому Князю Киевскому святому равноапостольному Владимиру I Ясно Солнышко и святой равноапостольной Великой Княгине Киевской Ольге.

Я торжественно присягаю Королю Артуру, ожидающему грядущей Последней Битвы с антихристом, чтобы встать со всеми Рыцарями Круглого Стола в славные ряды Святого Воинства, а также Королям Старой Доброй Англии святому Эдуарду Исповеднику, святому Ричарду Львиное Сердце и Доброй Королеве Марии Тюдор.

Я торжественно присягаю Защитнику Гроба Господнего сэру Готфриду Бульонскому и всем королям Иерусалимского королевства.

И, наконец, я торжественно присягаю моему Вечному и Благословенному Государю Сэру и Господину, Царю Вселенной Иисусу Христу, Всей Пресвятой Троице и Божией Матери, Царице Мiра, Богородице, моей Вечной, Благословенной Даме и Госпоже Пресвятой Деве Марии.

Эту присягу я принимаю от имени всего моего рода Лавриненко, от имени всех моих предков и потомков.

* * *

Накануне своего отъезда (отлёта) из Англии мне довелось пройти на катере по Темзе. От Вестминстерского моста до Тауэра. В районе Лондона Темза достаточно широкая. Пошире Москвы-реки. Множество мостов. И хотя в Англии левостроннее движение, на воде мы держались правой стороны.

Вода в Темзе мутная. Возможно, с того момента как Яков II Стюарт бросил в неё Большую Королевскую Печать, чтобы она не досталась голландскому узурпатору Вильгельму Оранскому. Этот сакральный акт, совершённый последним католическим королём Англии, подвёл окончательную черту под легитимностью английской монархии.

Разумеется, сама монархия в Англии исчезнуть не может. Причём, опять же благодаря Стюартам. Точнее Карлу II. В своё время ему было откровение о том, что, если знаменитые тауэрские вороны покинут Тауэр, то английская монархия исчезнет. С тех пор в Тауэре в специальных домиках живут вороны. Примечательны их имена: кельтские - Мерлин, Гвилум, римские - Рекс, Регина, саксонские - Седрик, нормандские - Тор, Один... Они словно взывают о возвращении времён Старой Доброй Англии. А два из них (причём, родившихся в Шотландии) носят порядковый номер - Мунин II и Хугин II. Нынче не люди, а вороны правят Британским королевством. Но это лучше, чем протестантский ганноверский дом. Шотландская гордость уступила место английской спеси. Да и не английская она на самом деле. И не Яков II замутил воду Темзы. Он лишь приспустил флаг в ознаменование трагического окончания героического противостояния истины и лжи, правды и обмана, совести и безсердечия.

* * *

Ещё одно паломничество, которое я имел надежду совершить, было паломничество к месту заточения и казни св.Томаса Мора.

В отличии от подавляющего большинства сановников, увеличивавших своё состояние за время пребывания на высоких постах, Лорд-Канцлер Томас Мор скорее стал беднее, ибо щедро жертвовал милостыню нищим и содержал Дом Провидения - приют больным, детям и старикам. А потому, с того времени как он, не желая присягать Генриху VIII как главе церкви, ушёл в отставку, ему не на что было даже купить дров зимой, чтобы согреться. Тогда он шутливо говорил своей семье, что вскоре им всем придётся идти от дома к дому, распевая Salve Regina и прося милостыню.

Покинув эту освящённую страданиями святого Томаса Мора башню, я вышел на свободу, со стыдом понимая, что недостоин её. Я вновь и вновь проходил через Ворота Предателя, сквозь Кровавую Башню, и тёмные камни Тауэра взывали к небесам об отмщении.

В Лондоне есть несколько мест, где совершались казни. Одно из них находится в самом Тауэре. Невысокая металлическая плаха в виде наковальни, воздвигнутая на том месте, которое впитало в себя море крови, ныне источает питьевую воду.

Думаю, что любое место, где когда-либо проливалась кровь, независимо от причин, должно всегда оставаться местом трагической памяти. Но в современном мiре всё опошляется. О сакральных вещах говорят со смешком и зевком. Где лилась кровь, теперь утоляют жажду. Впрочем, для святого всё свято. Тот, кто пьёт эту воду, вспоминая о казнённых мучениках, причащается Крови Христовой, а тот, кому всё равно, напротив, совершает акт вампиризма.

Выйдя из замка через Главные Ворота, я направился к тому месту, к которому св.Томас Мор последний раз шёл своими ногами. Когда-то, в бытность свою Лордом-Канцлером, св.Томас Мор также пешком шёл в процессиях Крёстного Пути, хотя по тогдашнему английскому обычаю, он имел право ехать на лошади. В ответ на напоминание об этом, а также о том, что король может быть недоволен его чрезмерным смирением, св.Томас Мор ответил тогда: “Не думаю, что мой господин король будет недоволен тем, что я иду пешком за его Господином”.

А вот теперь св.Томас Мор шёл последним своим Крёстным путём. И в этот раз никто не предложил ему коня.

Лобное место, политое Кровью Христа приближалось. Почему Христа? Потому, что кровь святых мучеников - это Кровь Самого Христа. Ибо сказал Господь - что сделаете одному из малых сих, то сделаете Мне.

Медленно приблизившись к квадрату, вымощенному камнями цвета запёкшейся крови, я опустился на колени, и вновь поднял свои глаза к небесам. Ярко-синее небо, словно купол Небесной Церкви, ласково смотрело на меня. В тот миг необъяснимая радость вдруг наполнила моё сердце. Глаза были сухи, слёз не было. Их отёр Господь. Мне удалось заглянуть в Небесный Иерусалим.

Моё паломничество завершилось.

Слава Богу!

А теперь, по завершении моего крайне сомнительного с художественной точки зрения повествования, хочу принести мои извинения за возможные резкости или вольности, допущенные при его написании. Впрочем, прошу отнестись более снисходительно ко мне лично, нежели к написанному мною, и помолиться о рабе Божием Игоре, как и я молю Господа нашего Иисуса Христа о всех, кто прочитал из этой книги хотя бы строчку.

И всё же надеюсь, что мои английские, ирландские и шотландские впечатления не будут лишними для тех, кто действует на благо возрождения моего дорогого Отечества - Великой России, Святой Руси.