Заставил себя прочитать книгу Ричарда Аппиньянези "Доклад Юкио Мисимы императору". Жалкая, бевкусная и бездарная подделка на тему гениального Мисимы. Постмодернистско-фрейдистский трэш, вечно-жидовские потуги даже великую драму титанов и самураев превратить в сексопатологическую тошниловку а-ля Вуди Ален. Мисима, конечно, не наш, не исламский герой. Но Мисима - это азиатский Ницше. Это предельное, радикальное отрицание, призванное расчистить дорогу для великого утверждения. Это "Ля Илляха" после которого неминуемо должно последовать "иль Алла!"
И если нигилизм "Золотого храма" еще можно вписать в радикальный дискурс дзэн-буддизма, то такое произведение как "Голоса духов героев" закрывает эпоху дальневосточного, в частности, японского традионализма, успешно и необратимо растворенного в инфернальном постмодерне.
Так вот, эта пакостная книжка, какого-то наверняка очередного жидка, тем не менее, содержит один в высшей степени показательный пассаж Мисимы из неопубликованного ранее интервью. После саркастического рассказа о своем визите в индуистский храм, где ему рассказывали о 'тайнах мироздания', указывая на изображенные в храме лингамы и влагалища божеств, он пишет о своем посещении стоявшей по соседству мечети:
'Ислам - чистая, мужественная религия - всегда привлекала меня. Но в архитектуре мечетей есть нечто странное...Большинство из них является копиями Святой Софии в Константинополе. Это бесконечные вариации на византийскую тему с добавлением минаретов. Мусульмане, должно быть, подобным образом праздновали свою самую крупную победу над христианством. Мечеть Аурангзеб не была в этом план исключением, хотя одна из ее стен представляла собой остатки древнего индусского храма.
И как вы думаете, что я обнаружил внутри мечети? Совершегную пустоту, что всегда представлялось мне выражением абсолютного холодного аскетизма. Здесь, в пустом темном пространстве, вдали от мельтешения и шума индуизма, ко мне вернулась способность мыслить, чувствовать и понимать. Я вспомнил размышления Ницше по поводу аскетической пустоты: 'Желание небытия, отвращение к жизни, бунт против основополагающих уловий бытия'. Мечеть являла собой материализовавшуюся мысль Ницше'.
Чуть ранее мы уже обсудили с одним братом тему Ислама в поэзии Цоя. Я общался со многими людьми, которые лично знакомы с китайскими и японскими мусульманами и у них остались самые роскошные впечатления об их исламе. В отличие, кстати, от турок, арабов и персов, от рассказов о джахилии которых волосы дыбом встают. Самые положительные отзывы идут о малайцах и индонезийцах. Братья из Ростова рассказывают, что сейчас стали принимать Ислам корейцы. Цой вот тоже кореец, хотя и не дожил до принятия Ислама... Многие отмечают, что истинно исламские понятия органично близки азиатам.
Читая Мисиму и о Мисиме, в частности, о крахе его политических проектов и окончательном крахе традиционной Японии, четко осознаешь, что, как и для западных традиционалистов с кшатрийским психотипом, для традиционалистов азиатских единственным выходом после крах тагутских иллюзий и ценностей является только абсолютный Таухид. Мисима в своем "Золтом Храме" и "Голосах духов геров" бескомпромиссно сказал: "Ля илляха". Кто же из великих азиатских филосовоф добавит: "иль Алла"?
Я вот все чаще, думая о том, куда отдать учиться подрастающего сына, склоняюсь к мысли, что лучше бы всего его на пару лет перед школой отвезти в Китай, в медрессе к местным ханьским мусульманам - хранителем эксклюзивных исламо-китайских единоборств.
A HAIL TO THE GODS OF CREATION !
A HAIL TO THE KING OF THE WORLD !
A HAIL TO THE METAL INVASION !
A HEAVENLY KINGDOM ON EARTH !