*MESOGAIA*
Imperium Internum
(РОССИЯ - УКРАИНА - БОЛГАРИЯ)



© Последний Гипербореец, 2005

hyperboreus@yandex.ru
ЗВЕЗДА И ВРЕМЯ

(Стихи
)

19

Чудовище ли я, замысловатее и яростней Тифона
Питающееся лишь падалью времён богов коловращений
Иль многолюбознательный и страстный дух, желающий сравнений
Того, что запечатало божественное иго празакона
Того не знаю я. В безумии, безудержном как Фермопилы
Эякулятор слов речений мыслей мечт стенаний криков песней
Во мне освобождается вселенная, что, вобщем, не известна
Похоже, никому. Так храм, стоящий в чаще, набирает силы
Божественной судьбы в полуденные чаши тёмных прорицаний
Чтоб путника случайного поздравить с неслучайным первородством
Владело им когда-то только жалостное бремя нарицаний
Отныне безупречным и незримым он таится благородством
Однако всё удержанное в долг востребовано будет вскоре
Должны небесные весы гасить и зажигать неутомимо
Людские души. Нескончаемым потоком проплывают мимо
Они трёхсот увековечивших себя спартанцев. Очи горе
Вздымать и плакать им придётся не во храме, но за гранью света
Так призрачно подобие богов. Но муза, дай мне право вето
На этот путь. Мой храм под Фермопилами. Нелеп венок поэта!

 
ПРОЗРАЧНАЯ ЗВЕЗДА

С прозрачной звезды мне опущена нить
Мой город мой век словно капли ланит
Дрожащих. Рассветом я ночь наберу –
Алло, это вечность? Тебя я люблю
Кто помнит тот ветер. В опавшей листве
Нашёл я забвения истины две
Другая черна. Её имя – заря
С прозрачной звезды отдают якоря
Берёте матросом? А юнгой? Рабом?
Уж двести веков я утратил свой дом
О, кэп, не волнуйся мне нужно туда
Где галька – алмазы, где вечность – она
Я продал глазницы – всё верно. Еврей
Что дал мне за них пару гнутых гиней
Сказал по секрету что свет это тьма
И мне не нужны – её видеть – глаза
И он не соврал. Ярок образ в ночи
Ты, кэп, указательным крутишь ключи
Я в стеньгах и брамсах как шулер в мастях
На этой звезде я не буду в гостях
Как мало припасов? Куда делся рис?
Я чую немало под палубой крыс
Желудок не самый признательный брат
Последний свой зуб проглотил год назад
Тибетский монах научил меня пить
Морскую волну. А медузой я сыт.
Ты, кэп, не волнуйся я семьдесят вахт
Подряд простоял в сорока трёх портах
Я плавал у Джексона, Боро, Кита
Во льдах дрейфовал бил моржа и кита
Однажды каперствовал. Видит Нептун
В кифаре судьбы для меня нет и двух струн
Из списков повешенных как-то зимой
Меня удалили. Как сладок покой
ОК, кэп, не волнуйся бессрочный контракт
Готов подписать. Ромом скрепим наш пакт
Ты словно архангел с подъятым мечом
У райского трапа. Занудный приём
Меня между бочек грузи сразу в трюм
В солонину в ром в сухари и в изюм
Я дюжине коков наставлю рога
С котлами и мисками. Рай где еда
Ну, кэп, соглашайся я полностью твой
Лишь сердце моё для неё для другой
Здесь крестик поставить? Хоть целый фрактал!
Ходил на “учёном” и как-то финвал
Однако иду моё место внизу
Прозрачную я оседлаю звезду
Мне кистью послужит её мощный киль
И в бурю раскрашу любой мёртвый штиль
Стоп, кэп, дай последний задать мне вопрос
Куда устремлён корабля звёздный нос?
Где гавани те, чем гордится земля
В какой-то из них ждёт подруга меня
Я понял – сначала в Молукку наш путь
Мускат и гвоздику на борт взять чуть-чуть
Потом на Формозу тайком обменять
На опиум чай и шелков тюков пять
Прозрачной звезде не впервой этот груз
Он греет как лишний за пазухой туз
О, дальше Аляска – там нужен секстан
Меха Атабаски – ты прав капитан
Мы будем богаты как Крёз и Нерон
Какие пираты? Забудь – это сон
Мыс Горн чтоб пройти нужен крепкий штурвал
Девятый особенно страшен там вал
Но если б не верил в удачу твою
Не стал бы с тобою искать ту зарю
Что вечностью мне суждена суждена
Её возлюблю просияет она
Прозрачной звезде Млечным лучше Путём
Спрямить побыстрей весь земной окоём
Сапфир на Арктуре шпинель и алмаз
На Веге. Набьём наши трюмы в завяз
Вселенной бездонности сводят с ума
В созвездьях земная царит кутерьма
Смотри, кэп, не сбейся же с курса. Иной
Летает веками кометной дугой
И чёрные дыры берёт в абордаж
Незримых галактик ничтожнейший паж
В счастливую впрочем я верю звезду
Свою неземную я жажду и жду
Пусть пена морей пыль туманностей прах
Несчётных миров источат на ногах
Всю обувь. Столетья пусть сгинут во тьме
Любимая знаю живёт на земле
И в каждом порту в каждой чёрной дыре
Я буду искать чтоб узнать о тебе
И только коснусь только встречу тебя
Сейчас исцелюсь. Нет святее огня
Что в дивных таится и светлых очах
В сердцах возжигая любови очаг
С прозрачной звезды мне опущена нить
Мой город мой век словно капли гранит
К полярной звезде я морзянку пою –
Я точка тире точка точка люблю

 

МИСТРАЛЬ СУДЬБЫ

В тот век я жил в чертоге дивном,
Где рос лавандыш и борей,
Где циркулем я мерил ливни,
И хохотал над пеной дней.
Где снова быть мне суждено,
Как Океан покажет дно.
Кто гений тот, что в путь отправил
Мой повидавший виды чёлн?
Кто светлым взором дух заставил
Мой ликовать над буйством волн?
А вдруг доплыть мне суждено
Туда, где жизнь живёт давно?
Туда, где тень её повсюду,
Где ночь с неё не сводит глаз,
Где шёпот снов подобен чуду,
Преобразившему тот час,
Когда была мне суждена
Та вечность, что сейчас одна.
Кто доплывал до края моря,
Кто слышал рёв конца времён,
Тот знает путь, где блещет Троя,
И помнит лик, чьим был пленён.
И мне та Троя суждена.
Пусть и не знаю, где она.
Не зги не вижу: нижний ярус
Бытийный кажет горизонт.
Но альбатросу крылья парус,
И вот внизу остался Понт.
Скитальцу бездна суждена.
И разве в том его вина?
Его ль вина, что вздох Царицы
В себе хранит он сотню лет,
И даже мир тысячелицый
Не в силах снять с него завет.
Быть может, та, что суждена,
Уже грядёт, уже видна?
Постылый шторм от края к краю,
Забытый страж прошедших битв,
Возьми ж надежду — ключ от рая,
Добавлю горсть сухих молитв.
Но я пройду: мне суждено.
Ты злишься? Зря, да и смешно.
Пусты тревоги и волненья,
Никчемен лжи и слов союз.
Ничто не стоит сожаленья,
Хоть человек и любит груз.
Влачить от века суждено
Жизнь тем, кто видит в ней бревно.
Мой бурный друг, раз ты согласен,
Зовёшь с циклонами на чай,
Скажи, что путь мой не напрасен,
Поведай будто невзначай,
Где та, что, знаю, суждена;
Ужель меж нас тоски стена?
Ты мне сочуствуешь, громила?
То не стена, вселенной ось?
Того, кто одолел полмира,
Не остановит чья-то трость!
И я пройду: так суждено.
Мне этой жаждой быть дано.
Но где мой спутник? Пойман снегом,
Разорван сотней тысяч пил,
Я здесь один, исполнен негой,
Стою превыше всех светил…
Мгновений тех, что суждены,
Не испытать в иные дни.
Окрест меня разверзлись бездны.
В какую мне? В которой ад?
Здесь разум надобен железный,
Чтоб вынести их жадный взгляд.
И только та, что суждена,
Порывам радости верна.
В радумьях час, и год, и вечность.
Вдруг слышу рядом ветра сон.
И с долгом борется беспечность,
Но два крыла мне дарит он.
И вновь парю, и суждено
Мне с ветром слиться заодно.
Мистраль судьбы, танцор фортуны,
Тебе покорны плоть и дух!
В моей душе ты чертишь руны,
Чей смысл загадочен и сух:
Но понял: та, что суждена,
Уже грядёт, уже видна…

 
CONIUNCTIO

Eppur si muove…

Это и то, то и это
Дважды одно, но не то же
Тьму не признает он светом
Тот, кто не делится ложем
Счастье — в пропаже и порче
Чёрному Солнцу склонися
Полубезумного корча
Помни: где низ там и выси
Молча, а лучше годами
Пальцы в свинце и асбесте
Хочется… Но не слезами
Если, когда-то, и вместе
Крест растреножу в овале
Льва растолку с амальгамой
Выращен дух мой в опале
Ныне — ошуюю с Дамой
Зеркало! Прочь отраженья!
Это — глазами незримо
Неистребимы сомненья
Только теперь — я без грима
Черным-пречёрным мгновеньям —
Выкуп — эпохи и эры
Светлым-пресветлым движеньям —
Брак амальгамы и серы
Горечь — эссенция мира
Хладен и черен Меркурий
Гор, облачённый в порфиру
Язв врачеватель и фурий
С юга исходит Царица
И чистота ей порука
Неисчислима на лица
Скоро грядёт и без стука
Камень, который отчасти
Аква, что поит светила
Быть — лишь одно в нашей власти
Прочее — малая сила…

 
 

ТВОЕМУ АНГЕЛУ

Храни её, о ангел мощный,
Храни, как дивный талисман.
Храни, как будто на всенощной
Чтоб не сомкнуть очей. Обман
Благое дело, если надо
Друзей от смерти восхитить.
Храни её, пусть даже Благо
Тебя откажется хранить.
Храни её от бурь и мнений,
Храни от страха и обид,
Храни от гнева и отмщений,
От времени могильных плит.
Храни, пускай бы и железным
Тебя клеймили бы клеймом.
Храни назло всем бесполезным,
Кому давно пора на слом.
Храни и помни: дело свято,
Когда жемчужный блеск в глазах.
Храни, как будто бы стал братом
Той, что прекрасней, чем во снах.
Нет веры лучше, чем услышать
Её заветное “люблю!”.
Она — нездешняя, но свыше.
Храни её, тебя молю.
Ты — ангел: грозен и бессмертен.
Ну что тебе потратить миг
Чтобы не скорбью и не жертвой,
Но радостью её залить?
Храни её, пока не станет
Огонь водой, землёй гранит.
Вселенных умножая грани,
Как ангел ангела храни.

 
* * *

молоко и мёд пью с твоих уст
водоём души опрокинут пуст
колесо огня опаляет век
колесо воды в раствореньи нег
сорок дней как сорок лет без
твоих ласк и пласт души слез
чёрная луна ярче тысяч солнц
ты сейчас одна я тобою полн
дань искомых тел даль забытых тем
ты выходишь для я вхожу затем
я как тать крал все мгновенья твои
я как рать брал все мгновенья твои
среди книг спят все мгновенья твои
между букв вдруг все мгновенья твои
целовать стал все мгновенья твои
подари мне все мгновенья твои

 

ВЕТЕР ЧУФУТ-КАЛЕ

Конюшни и ясли в пещерах Платона
Мурашки по коже: то дрожь иль истома?
Как будто не ветер, как будто не сон
Устами из уст на устах невесом
Раскрыты ладони - в них пойман весь ветер
И судьбы, и вёсны - все души на свете
Колодец, стена, кенас'а, мавзолей
Из Леты водицы забыть не испей
Тот ветер шептал, звал отчаянно, верно
Дарил поцелуи и сблизить желал
И знали мы - в мире есть astra aeterna
Коронного неба астральный кинжал
Что тень и надежду навек обвенчал
И стало бело там, где было всё черно...

 

ЧАЕПИТИЕ В ПОНЕДЕЛЬНИК

Жизнь - истома и метанье,
Жизнь - недолгое алканье
Ярких грёз
Сонных звёзд
Лунных роз
Завтра может быть обидно,
Нынче горько, в прошлом стыдно
Детства снов
Мёртвых слов
Будней ков
Слева - маска, справа - рожа.
Все - глупцы, средь них я тоже
Грустный шут
Полый прут
Честный плут
Луг добрей, а море чище.
Кроносу служу я пищей
Блага мот
Лей в живот
Бергамот

 
DER UNTERGANG DES ABENDLANDES

Всё началось, конечно, с Гераклита.
С тех пор природе прятаться пристало.
Как будто заповедана амрита
Тому, кто у Лахесис вырвет жало.
Мы все – из Аристокловой пещеры.
Подобия теней и силуэтов.
Дано ли нам понять, что совы серы
Лишь в головах эпических поэтов?
Скажи мне, кто твой Бог? А мой – Спиноза.
Твои молитвы тоже аксиомы.
Идей и догм избыточная доза
Приуготовит нам эон Плеромы.
Последних снов последнюю разгадку
Малхут и Тиферет вручают миру.
Бывает, что и смерть… но это гадко,
Уж лучше быть отшельником иль клиром.
Какая нынче воля? Воля к воле?
Мы словно в времена бустрофедона.
Хотя бы сладко выспимся в неволе…
Как освобождены? Каким-то доном?
И что им всем неймётся… Право дело!
Ведь каждый, что не друг, то инквизитор.
Один рецептик счастья пишет мелом
Другой бубнит, что он великий ритор
И массу может вывести на кассу.
Извольте: всё вселенная антропна!
И даже превратившись в биомассу,
Возрадуйтесь: природа расторопна!
Она не терпит и пустых бутылок,
Забвения, пожаров, выходного.
Всё также неприятно бьют в затылок.
Всё также отпевают отходного.
Конец судьбы нам сладок и приятен.
Такое не мечталось Эпикуру.
Итог закономерно-вероятен:
Мы можем всё, что могут наши гуру.
Всё началось, наверно, с Гераклита.
С чего-то ведь должно было начаться…
Осталось уповать на Параклита.
Вы предлагали ночью чем заняться?

 

СОБЫТИЕ:
Целан у Хайдеггера
(25 июля 1966 года
)
Пишу в книгу для гостей хижины,
не отводя взгляда от колодезной звезды,
с надеждой в сердце на грядущее слово
П. Целан

Просёлок, лес — туманное каприччо
В сомнениях — а прав был с поворотом?
Когда б не знал хозяина я лично
То и тогда б пришёл, влекомый роком
В Тодтнауберге ждёт меня старый германский маэстро
Вот хижина, колодезь, фрау, Dasein
В той четверице поровну бессмертных
Звезда и время. Поначалу даже
Хотелось бросить — дабы быть наверно
Сегодня земля ещё небо и листья прижались прижились
Я, гутен морген! по-немецки зримо
Гул языка — или молчанье речи
Вы слово не очистите от грима
И Вертер не восстанет от картечи
Кто неогонь невода нежелезо невоздух якамень
Слов больше нет… Есть крики, стоны, шёпот
Смех, ругань, болтовня, мольба, приказы
Никто не я. Я некто. Слышен топот
Мы марширует. Кто-то. Люди. Разом
Тысячеустен в молчании старый германский маэстро
Что вы сказали? Постав неизбежен?
Мне кажется, вы ждёте помощь свыше
Присутствие присутствует всё реже
Но бытие пасомо. Вещи дышат
Память властительнавечно ночь избавляет от ночи
И мне вольней. Нет, право же, что Ницше?
Философам соблазн урок поэтам
Тому, что видно, дан предел. Границ же
Вы не найдёте там, где горы в цвете
Как тот над Пиндаром что правил шов правил не справил
Но вот Ничто. И позади предметы
В просвете то, чему уместно в ладе
Сокрыто пребывать. Событий меты
Ведомого ведут. Чего же ради?
Кто мост всех рек изрек и пепел мес тис плавил
Вы смертнысмертнысмертнысмертнысмертны
Ничто такое не осилит эхо
Грядущему поручены мы, жертвы
Но бытие пасомо. Прямо — вехи
Времени мера — поэт если только германский маэстро
P.S. 20 апреля 1970 года Пауль Целан
Бросил себя в гераклитово жерло Парижа

Jeder Dichter unsterblich

Возможные комментарии:
Событие: Целан у Хайдеггера — событие (Ereignis) — одно из важнейших понятий позднего Х. Встреча Ц. и Х. произошла 25 июля 1966 г в Тодтнауберге и была второй по счёту.
Эпиграф
— запись в гостевой книге Х.
Просёлок
(Weg) — название одного из сборников позднего Х.
Поворот
(Kehre) — переход мысли Х. от философии к мышлению, от сокрытости бытия к просвету в нём, от времени к языку (прим. 30-е гг.)
Рок
(судьба) (Geshir) — свершающаяся истина бытия.
Cтарый германский маэстро
— строка из знаменитой “фуги смерти” Ц. Также упоминается в названии биографии Х., написанной Р. Сафрански.
Фрау
— Эльфрида, жена Х.

Dasein
(присутствие, вот-бытие) — центрального понятие философии Х., сохранявшееся до последних его работ.
Четверица
(Vierung) — одно из “сложнейших понятий” позднего Х. — “односложность земли и неба, божеств и смертных”.
Звезда и время
— аналогия: как в временном колодце отражается бессмертная звезда, так и в конечном Dasein — вечное время-бытие
быть наверно
— подлинное существование экзистенции
Вертер… картечи
— намёк на классическое отношение к слову (die Wцrter) и его проблематичность после двух мировых войн
Якамень
— камень, кристалл – один из главных символов целановской поэтики
Никто… некто… люди
— отсылка к философии массы (Канетти, Ортега) и хайдеггеровскому das Man
Постав
(Gestell) — одно из понятий позднего Х., означающее приход в мир техники
Помощь свыше
— намёк на слова Х. из интервью журналу Шпигель: “только Бог может ещё нам помочь”
Бытие пасомо
— намёк на статьи Х. “Письмо о гуманизме” и “Преодоление метафизики”, где человек назван Пастухом бытия
Вещи дышат
— намёк на статью Х. “Вещь”
Философам соблазн
— европейская философия XX века никого так подробно и часто не комментировала, как Ницше (см. двухтомник Х. “Ницше”)
Урок поэтам
— намёк на безумие Ницше и Гёльдерлина, к поэзии которого Х. обращался охотнее всего
…дан предел
— намёк на феноменологическую теорию познания
Тот над Пиндаром
— подразумевается Гельдерлин, в последние свои поэтические годы работавший над Пиндаром
Шов правил
— намёк на титанические усилия Гельдерлину по изменению самих скреп поэзии
Ничто
— Nichts — одно из “внеметафизических” категорий Х., у Ц. схожий аналог — Nimands (Никто)
Просвет
(Lichtung) — ещё одно из важнейших понятий позднего Х., означающее открытость бытия.
Сокрыто пребывать
— отсылка к толкованию греческой Aleteya (истина) как непотаённости, к которой выходит сущее из сокровенного в бытии.
Мост
— намёк на грядущую судьбу Ц. Х. посвятил мосту одно из последних своих внеметафизических толкований.
Пепел мес тис плавил
— попытка поэтического примера просвета: буквы в фразе сместились с привычных мест, открывая новые просветы и возможности нескольких прочтений одновременно (пепел мест исплавил; пепел мести сплавил)
Вехи
— отсылка к хайдеггеровскому сборнику “Wegmarken”
Гераклитово жерло Парижа
— сопоставляются Сена (река Гераклита) и жерло Этны, куда бросился Эмпедокл.



A HAIL TO THE GODS OF CREATION !
A HAIL TO THE KING OF THE WORLD !
A HAIL TO THE METAL INVASION !
A HEAVENLY KINGDOM ON EARTH !