Алексей ИЛЬИНОВ
*АВГУСТ ИОАННА*
(Колыбельные Нового Средневековья III)

МУНДИР ГОСПОДЕНЬ
(Il Trionfo Di Bacco E Arianna)

Мундир Господень – красное на черном,
Рябины горсть на скошенном лугу.
Я стал беззлобным и покорным
На радость кровному Врагу.

Я стал таким, как Вы учили -
Размяк, обрюзг и стал седым.
Я – кровь и кости на точиле –
Издробленный в труху и дым.

Я прах Господнего Мундира –
Мертвец в утробе мертвецов.
Господь, даруй мне командира
И штык живых кинжальных Слов.

Как встарь рванусь назад, на лето,
В снега хлебов, ветров и роз…
Так все пройдет, истает где-то
Во ржи, где ищет нас Христос.


***
Так все пройдет. Чадит лампада.
Истает воск над пеклом горним,
Где рдеет в космах снегопада
Мундир Господень –
красное на черном.
<Май 2005 г.>

ГЛОТОК ШТЫКОВОГО НЕБА


1.
Giuseppe Ungaretti
«VEGLIA»

Un'intera nottata
buttato vicino
a un compagno
massacrato
con la sua bocca
digrignata
volta al plenilunio
con la congestione
delle sue mani
penetrata
nel mio silenzio
ho scritto
lettere piene d'amore

non sono mai stato
tanto
attaccato alla vita.
Джузеппе Унгаретти

«БОДРСТВОВАНИЕ»

Всю ночь
прижатый
к мертвому
товарищу
с оскаленным
ртом
обращенным к полной луне
с кровью
на руках
проникшей
в мою тишину
я писал
письма полные любви

никогда я не был
так
связан с жизнью.
2.
Когда уйдут на запад батальоны,
В дыму истают светы фронтовые...
Когда в окопах стихнут часовые,
Глотни, товарищ, неба штыкового...

Усни, трубач! Сегодня не до крика!
Вдовеет ночь, убившая младенца
В колючей мгле, крадущейся полями.
Но, чу! Над нами - небо штыковое.

«И вот земля-старуха издыхала,
А в облаках орлы резвились...», -
Слова - труха. Мы - жажда. Знаю.
Молюсь о том под небом штыковым...

И если жажда станет хлебом,
Его ломтями - жадными, живыми -
Нарежь, раздай, не пожалей ни крошки
И будешь свят под небом штыковым.

Усни, трубач! Над зяблыми лугами
Курлычут дни кудлатою ордою
И пропадают в омуте апрельском,
А после май - и все опять по кругу.

Когда уйдут на запад батальоны,
Глотни, товарищ, неба штыкового...

Vagabondaggio – неприкаянность. Одна из ключевых тем в поэзии великолепного итальянского поэта XX века Джузеппе Унгаретти.
<Апрель - Май 2005 г.>

АВГУСТ ИОАННА

Воистину, ты приговорен стать поэтом-крестителем…
Рассмейся же теперь, на августа краю…
О, рассмейся, рассмейся же в час заветный час священный, когда те, Другие, идут тебе навстречу…
И ты окрестишь их…
(Вот Иордань Грааль чаша купина твоя…)

И если ты стоишь здесь, на августа краю, что что ЧТО видишь ты? Осмелишься ли узреть то, что уничтожает, словно лепра чумная язва гниение гниение гниение нищее собачье смердящее, разъедающие молчащую плоть черноземную сучью сучью земли земли? Это я… Ныне я Я задаю тебе вопрос… Я пашня твоя, а Ты – зерно мое…
Когда штыковая рожь складывается в кресты и начинает вращение кружение хлыстовское суфийское величаво медленно посолонь посолонь, пепельная вдовья, набухшая трупными жирными всходами колосьями, мать твоя мать-земля исторгает стон смертельного блаженства, ибо горячая, раскаленная от возбуждения сталь сталь вторгается в ее теплую, влажную смертью смертью смертью вагину…
Я пашня твоя…
Ты – зерно.
День сегодняшний истаял, но Другие не пришли… задержались где-то далече далече… там, за синевою, где города горние отражаются в водах весенних…
О, где же, где же они? Когда придут жнецы и свалят рожь рожь и свяжут свяжут снопы… тугие снопы снопы снопы… похожие на скорбящих матерей, потерявших детей своих… схоронивших их в овраге весеннем… воды весенние омыли воды весенние прибрали и воды весенние унесли… кости кости кости…
Но кто утешит нас? Кто?
Где же они – те, Другие? Где?
Я пашня твоя
Ты – зерно…
И день сегодняшний истаял, все плакал плакал рыдал свечкою церковною восковою…
Но…
Слышишь ли?
Кто
Там…
Там…
В небесах небеси… у Престола Господня? Трубит трубит и плачет плачет плачет…
Я пашня твоя
Ты – зерно…
Зерно…

Я Есмь Альфа и Омега…

<Март 2005 г.>

ПРАВДА СОШЬЕГО КРЕСТА
<В сумерках мышиного ноября…>
И вот кто-то поставил небрежно пластинку… Хрясть, хрясть, хрясть… Затряслось, задергалось, закружилось в танце круженье свистопляске бесовской (Знакомо ли сие тебе, о, юныш? Не правда ли, «очень» знакомо?)… Все мишура да блеск Огоньки огоньки огоньки Звуки звуки звуки Крысы крысы крысы Писк писк писк Бзиц!!! Топ!!! О, Вы, кому я говорю ныне - дергайтесь, пляшите, гремите, вопите вопите вопите захлебывайтесь перед бурей громом в небеси… Топ-топ-топ… Бзиц!!!
Тот, кто грядет, могильней беспощадней немилосердней зимней Полуночи Полуночи Полуночи за окончанием Вечности Бессмертия!!!

Ныне кто-то тряс меня за плечо и все спрашивал: «Где серп твой? Готов ли ты или сон дрема твоя бесконечна и скучна?»
Но что, что мог ответить я, когда липкая грязь мартовского зыбкого талого безумия забила рот мне, а глаза приучились к обманчивым сумеркам мышиного ноября?
Где серп мой? Ныне жатвы начало…
Где серп мой? О, буря, буря…
Где серп мой? Громы грохочут бьют в барабаны на полях плацах небесных…
Где серп мой? Ныне ведаю верую в Правду Сошьего Креста
И Ангелы Лебедекрылы Зерна Нового нисходят по ступеням Собора Нездешнего…
Вот Царствие Мое, коему нет предела…
Вот Престол, достойный Государя Владетеля Незримого Желанного Святого Грядущего…
Кто-то тряс меня за плечо и все спрашивал: «Что видишь ты? Ныне отверзлись глаза твои… Прозрел ты, глупый глупый юныш!»

Я слышал вслушивался до глухоты в колокола над горизонтами лимесами дымными
И все плакал рыдал в закаты яблочные Авалонские
Я видел зрил рассветы невиданные и солнца юные новорожденные выжигали беспощадно глину плоть пыль ветхую, дряхлую, дряблую, корявую, старческую, лживую, скулящую, собачью…
Я видел зрил ряды железные, долгие и штандарты, штандарты пурпурные кровяные высокие византийские подпирающие край миров цитаделей обителей млечнооблачных…
Я долго (казалось, что всю вечность вечность) бродил ходил скитался по улицам и плацам, где властвовала царила весна и стонали плавились льды Гадеса…
Я видел зрил, как Солнцежар Огневей Дух Пламенный одолел Сумрак Ночемрак Погибельный…

В День Зерна Нового
Я был Серпом
Я был Копьем
Я был Чашей
Я был Розой
Я был Крестом
Я был Солнцем Непобедимым Победным Торжествующим Царским

…и вот идет тот, кто пробудил меня…
…и сноп сноп жатвы новой предвечной в руках теплых хлебных его…

Царствие Мое…
Царствие Новое…
<Март 2005 г.>

ПЕРВОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ
ВО ВНУТРЕННЮЮ САРМАТИЮ
(Sub Specie Aeternitatis)

В полюсе спит сердце Меркурия, которое есть истинный огонь
ФИЛАЛЕТ

L'etoile a pleure rose au coeur de tes oreilles, L'infini roule blanc de la
nuque a tes reins; La mer a perle rousse a tes mammes vermeilles Et l'Homme
saigne noir a ton flanc souverain.

Артюр РЕМБО

О том, как можно получить и из чего можно получить металлическую сперму и где найти нашу Мать.



В День Грядущий, День Последний и отныне Первый, ибо он День Первый Царствия Духа Святого, когда Господь Наш Иисус Христос придет судить нас, грешных и неразумных, я достиг отдаленных берегов Внутренней Сарматии, ибо Ангел-Хранитель страны сей благодатной и потаенной внял моим искренним горячим молитвам и указал верный путь.

Сколь долго длилось вопрошание мое? Сколь долго искал я Внутреннюю Сарматию? Никто, никто не ведает сего. Даже я, воображавший себя мудрецом. Увы, но время мое истаяло снегом, издохло под клинками лучей Рождественского Солнца.

Однажды увидел я сон – сон волшебный, странный, невозможный в мире скорби и отчаяния, сон, дарованный Меркурием нашим, сон, где Владетель Внутренней Сарматии поведал мне о Философском Ледовитом Океане. И тогда я посмел спросить его: «Где искать мне Океан сей?». Но Владетель Внутренней Сарматии лишь улыбнулся, приложил палец к бескровным губам и тихо произнес: «В себе, о, потерянный брат мой! Молчание – ключ к горней мудрости Создателя Мира. Разве не знал ты этого? Разве не этому ты учил других?» И понял я, что забыл, растратил впустую все накопленные сокровища свои и остался ни с чем. Жалким самоуверенным паффером, тщетно ищущим Золотую Тинктуру. И только гнусавые, отвратительные пожиратели падали бешено кружились надо мной и все кричали (о, эти крики!): «Свинец! Свинец! Свинец! Червь! Червь! Червь! Тля! Тля! Тля! Поцерфакция! Поцерфакция! Поцерфакция! Поделом тебе, шут!». Пробуждение же мое было столь ужасным, что жилище мое обрушилось в гниющую бездну Гадеса и влажная, блудливая Праматерь-Гея (о, целительные соки лона ее!!!) вобрала меня. Разве не было сказано: «Темное надо познавать еще более темным, а неизвестное еще более неизвестным?» И я вошел во тьму и сама владычица первородных мерзостей и богохульных таинств Дева-Геката, Королева Милостивой Поцерфакции и Арканы Полярной Ночи сделала меня своим любовником. И я верно, преданно любил ее, но пламя любви мое быстро зачахло (ведь время мое истаяло снегом). И я изгнил до углей, до мертвенной пыли в затхлом лоне ее, откуда текли болотные воды. Оставшиеся же кости мои бросили на съедение голодным лярвам-трупоедам на фиолетово-пепельных кромешных брегах Флегетона, струящего свои зловещие непрозрачные воды от кристального Норда Гелиодеи к раскаленному Зюйду Антихтониуса. Но дух мой был еще жив и метался в ночной пустоте среди стенающих отверженных теней Гадеса.

Но в час, когда благостный Арктур, Пентаграмма Летнего Арктоса, Звезда Древнего Льда и его Порождений, в час, когда Ангелы у Престола славят Господа Нашего, взошла на небосклоне, сияющий Ангел Фуле вывел меня из слепой тьмы на свет божий. Он был холоднее всего, что я знал. И он же был горяч, будто это был огонь в кузнечном горне. Когда я увидел его, то был удивлен: «Мне ведомы имена многих Ангелов Господних, но тебя, о, Ангел, я вижу впервые. Я записал эти имена на скрижалях благой Мудрости, дабы заручиться их помощью. Сам Гермес Триждывеличайший, Психопомп-Проводник в Царства Иные, открыл мне секреты и тайны Прошлых, Нынешних и Грядущих Вселенных. Кто же ты, о, Ангел–Спаситель мой?». И Ангел Фуле дал мне ответ: «Я тот, кто дарует жизнь. Разве не мертв ты? Разве не изгнила старческая плоть твоя до самых углей – но разве будут гореть они? Разве кости твои не изгрызли прожорливые лярвы на безрадостных брегах Флегетона – но разве можно ими насытиться? Помнишь ли ты еще это?» И тогда зарыдал я, ибо память – предательская, неверная память - вернулась ко мне. И были слезы мои горькой морскою водой. О, память, предательская память, почему, почему мы помним о том, во имя чего недостойно продолжать жить?

Ответив, Ангел Фуле показал мне млечное озеро, где обуглено-черное, хрупкое, безжизненное становится молочно-белым, точно нежная бархатная кожа девственницы, готовой к постригу, чтобы затем, через мгновение, длящееся века, стать царственно красным, налиться до краев священным пурпуром причастного вина.

Когда брел я к озеру, то каменный снег - никогда прежде я не видел такого снега - обжигал мне голые ступни, а лютый мороз, страшнее которого ничего не может быть, даже погибельная грюнландская стужа, сковывал все члены. И путь мой был столь долгим, что за это время успели смениться многие поколения. Ангел Фуле показывал мне гибель и рождение царств и империй, жизнь и смерть целых народов – ныне никто не помнит имен их. Я же лишь терпеливо внимал его речам, смотрел и удивлялся. «Все возвращается. Знай же, о, потерянный брат мой - вернутся и они», - однажды услышал я. Но кто произнес слова эти?

Когда же вошел я в воды млечного озера, то вскрикнул от жгучей боли. Что еще может сравниться с нею? «Хвала, хвала, хвала Господу нашему Иисусу Христу! Угли твои растворяются, и прах вновь обретает форму. Скоро Дух твой найдет более прочное вместилище для себя. Возрадуйся же, о, потерянный брат мой. Сосуд твой да будет наполнен!», - воскликнул Ангел Фуле. Когда же млеко захлестнуло меня по самое горло, дно неожиданно исчезло, ушло из-под ног, и я стал тонуть, погружаясь с каждой секундой все глубже и глубже. Отчаянно барахтаясь и пытаясь выплыть, мне стало ясно, что это просто невозможно, ибо млеко превратилось в густую, комковатую жижу. «Знай, о, потерянный брат мой - у этого озера никогда не было дна! Так почему же ты не утонул сразу? Ведь ты, неверующий, достиг середины озера!», - сказав так, Ангел Фуле окунул меня во млеко вместе с головой. И тут я ощутил сладость, наполнившую меня всего – все, вплоть до самых наимельчайших корпускул. Но голос вернул меня из топкого небытия. И возвращение было благостным. «Возрадуйся! Отныне сосуд твой наполнен». Но я уже не слышал Ангела моего. Другой, такой знакомый и близкий, голос шептал мне: «Помнишь ли, о, потерянный брат мой - Молчание – ключ к небесной мудрости Создателя Мира? Теперь я проведу тебя в Нашу Внутреннюю Сарматию, где Император Сарматии, Гольтескифланда и Остервега-Тартарии, Супериор Инконню Гросс Рабенланда, Хранитель Ключа и Истинный Отец Нашего Братства, Князь Сандакшатр видит сны о Минувшем (да благословенно оно!), Настоящем (да благословенно оно!) и Грядущем (да благословенно оно!)!» «Значит, ты не забыл меня, о, Отец мой, Владетель Внутренней Сарматии?», - спросил я. «Нет же, нет, о, потерянный брат мой… Жду тебя!», - было мне ответом, коего я ждал все свое небытие…

И тогда Ангел Фуле извлек меня из млечного озера и вручил тайные знаки, полученные им от самого Господа Нашего Иисуса Христа. Но поначалу я устрашился и отверг дар сей святой: «Разве достоин я знаков сих, о, Ангел-Спаситель мой?». «Не бойся, не бойся, о, потерянный брат мой… И не смей бояться! Страх есть начало падения во мрак, в пасть Аида, к бесплотным мстительным призракам летейским, проклятым Богом! Так бери же и не бойся. Следуй избранным путем Шкипера Философского Ледовитого Океана, о, потерянный брат мой! Ныне я отпускаю тебя…», - промолвил он. И он вывел меня на тракт и указал путь мечом пламенным, коим Ангел Господень изгнал Адама и Еву после грехопадения из Райского сада Эдемского. Не он ли был им, мой Ангел-Спаситель - Ангел Фуле? Ангел Карающий и Ангел Милостивый.

И вот истаял алмазный камень нетленных снегов и обнажилось кровавое воющее мясо. И на цветниках арктических (сказано – их нет и в помине) взошли невиданные цветы. И чьи-то неистово-безумные, полные отчаяния и неземной скорби крики носились над выветренными равнинами, облаченные в погребальный пеплос смертей.

Я полюбил пустыню, сожженные сады, выцветшие лавки торговцев, тепловатые напитки. Я медленно брел по вонючим улочкам и, закрыв глаза, предлагал себя в жертву солнцу, этому богу огня (Артюр РЕМБО)

HAGAL-HAEL
<Снеготика>
1.
В те дни среди руин бродили
И прах был плотью нашей осиянной...
(А Рим трубил и ангелы пылали…)

Но тот, кто снова шел пред нами,
Поучал:
"Отныне голос твой
Не будет бронзоветь
И тишина
Заглушит лай ваяющих ветров.
И ты молчи,
Покуда
Голос твой не станет тишиной.
Воистину, молчи!"

Так говорил он
И молчать
Учились мы над стигмою небесной
(А Рим трубил и ангелы пылали –
времен рогожных рвалась череда
И кто-то плакал в духоте чулана…
Молчи…
Воистину, молчи!).

И мы молчали…
И молчал
Наш Святый Бог,
С ухмылкою безумца…

А Рим трубил и ангелы пылали…

2.

И вот заплясало, запело, завыло…


Хагалоснег валится валится

Хагалаз!!!
Так выкрикни кликни Имя Его!!!
Хагалоснег валится валится
На оталоземлю блудливую нашу
Пашню жирную сучью мечегрудую
Фриггорожденную
Хеймдаллетрубную
Бальдросмертную
Хагалаз!!!
Хагалаз!!!
Так выкрикни кликни Имя Его!!!
Хари Хари Хари
Где мертвецы несутся поспешают (Так выкрикни кликни Имя Его!)
Где мертвецы несутся поспешают (Так выкрикни кликни Имя Его!)
В хагалоснежной буре штурмовое на запад запад в богомертвецкую…
Хари
Хари
Господине
Кольцедаритель
Отче
Харигаст!!!

Хагалаз!!!
Хагалаз!!!
Хагалаз!!!
Хагалаз!!!
Хагалаз!!!
Хагалаз!!!
Хагалаз!!!
Хагалаз!!!
<Апрель – Май 2005 г.>

A HAIL TO THE GODS OF CREATION !
A HAIL TO THE KING OF THE WORLD !
A HAIL TO THE METAL INVASION !
A HEAVENLY KINGDOM ON EARTH !

"Freedom Call"