FIDELIS LEGIO

Militia Christi - Fasci di combattimento - Cavalcare La Tigre

SANATATE!

Александр Елисеев
Монархо-фашизм

Слово "фашизм" выбрано мной отнюдь не потому, что я являюсь сторонником известных всем итальянской или германской моделей. Ваш покорный слуга даже не может назвать себя неофашистом. Я - русский традиционалист и мне очень многое не нравится в "историческом" фашизме и уж тем более в его современных подражателях (которые, в большинстве своем, такие же фашисты, как Путин - китайский летчик). У меня вызывает брезгливое недоумение вся эта плебейская, пролетарская риторика, весь этот митинговый истерический визг, все это якобинское злорадство, которые были характерны для людей, взявшихся за правильное, да что там правильное - святое дело возрождение белого мира в его борьбе против коммуно-демократическое отребья. При этом я, конечно же, никогда и не плюну на кого-нибудь из наших антифашистов - настолько они мне противны. Фашизм был не прав (впрочем, далеко не всегда), то есть он слишком ушел от истинно правых ценностей, но он все же шел к правой цели, в отличие от этой долларово-правозащитной своры.

И все-таки - монархо-фашизм. Почему? Да потому, что мой "фашизм" это крик, который должен быть услышан теми, кто именует себя монархистами, и теми, кто стоит близко к "историческому" фашизму. Это некая смысловая провокация, которая использует яркий, трагический, сильный образ для того, чтобы расцветить блеклый облик нынешнего национал-радикального движения, давно уже ставшего призраком, уныло слоняющимся по улицам наших городов с хоругвью или со свастикой. Наконец, это искреннее уважение к заблудшим героям белой Европы, чей опыт также полезен нам, как опыт парижских коммунаров был полезен коммунистам-ленинцам.

Одной из причин тяжелейшего кризиса, охватившего русское национальное (а для меня таковым может считаться лишь праворадикальное) движение, является трагикомическая раздвоенность его на "православных монархистов" и "фашистов". Эти две, с позволения сказать фракции, испытывают друг к другу стойкую настороженность, которая порой выливается в откровенную вражду. При этом, и сие показатель некоего важнейшего онтологического единства, указанные фракции довольно часто сходятся друг с другом, испытывая какую-то нутряную обоюдную симпатию. Порой наблюдаешь как убежденный, гордый "фашист", язычник даже, склоняет голову перед подвигом последнего Государя, а бородатый монархист с гневом и надеждой повторяет слова П. Краснова о том, что нам нужен "русский православный Гитлер" (разумеется не имея ввиду "германофикацию" Руси с разделением на гау и массовым загоном в "непогрешимую" партию). На националистических митингах, шествиях и посиделках "фашисты" и "монархисты" всегда вместе - у них общие темы для разговоров, общие знакомые, общие новости. Так не пора ли, наконец, соединить две фракции, два стиля, две правды в один железный кулак непобедимого "монархо-фашизма". Нет, не скрестить немецкий "орднунг" с православной духовностью, но совершить жизненно важный синтез русского монархизма и русского вождизма, русского героизма и его эстетического переживания, русской государственности и русской же революционности.

Поговорим об этом конкретнее (*).

(*) Замечу, специально для кое-кого из антимонархически настроенных национал-радикалов, что без монархизма не может быть и полноценного "фашизма". Сторонники диктатуры, "крутые" националисты не отдают себе отчета в том, что своим "антимонархизмом" они совершают невольное преступление против священного для них принципа Крови. Отстаивая его применительно к расово-"биологическому" уровню человеческого существования, они совершенно упускают из виду уровень социальный. Если национальность передается через кровь, то почему через нее не должен передаваться и социальный статус? Монархия есть социально-политический триумф Крови, она делает идею Крови тотальной, распространяя ее и на самою Власть.)

Не секрет, что в рядах русского монархического движения ведутся самые жаркие споры о том, как же должно произойти восстановление монархии в России. Часть желает пригласить на трон Георгия Гогенцоллерна, желая соблюсти дух и букву легитимизма. Вторые хотят Романовых, но других, "правильных", чьи предки не ходили с красными бантами и не женились на разных кирбисах (как будто этого достаточно для того, чтобы обладать монаршим достоинством). Третьи жаждут избрать Монарха на Земском соборе как какого-нибудь, прости Господи, президента. Есть и такие экзоты, которые присягают всякого рода сомнительным личностям типа г-на Дальского (он же "Николай III"). И за всеми ними - ну ни на грош настоящего монархизма.

Настоящего, значит соответствующего не старым, застывшим, подверженным тлетворному дыханию времени формам, а той вечной сути, что проявляется через эти формы. Да, некогда была на Руси священная династия, близкая к Рюрикову корню. Вот эту то близость и установили соборно в 1613 году несколько сот лучших представителей русской элиты - дворян и священников (при участи нескольких десятков благочестивых ремесленников и крестьян). Не избрали, но именно установили легитимность, и не представители народа, а представители элиты.

Однако, сейчас нет в России и за ее пределами русской династии и русского дворянства (Церковь же находится в расколе и погрязла в ереси экуменизма). Священная Кровь обратилась в кровь обычную, ибо цвет России отказался от нее, отказался от борьбы за Веру и Престол. После второй мировой уцелевшие в водовороте кровавых потрясений XX века дворяне-эмигранты ушли в себя, изменив долгу служения. Те же, кто остался в политике скатились до банальнейшего и, по большей части, прозападного антикоммунизма, позабыв про антилиберализм, про национализм, про фундаментализм. "Объединенные монархисты", они докатились до того, что в 50-е годы послали приветственную телеграмму Эйзенхауэру - тому самому, при ком приняли печально известную декларацию PL-80, где коммунизм был поставлен на одну доску с русской нацией и где говорилось о необходимости разделения России на "Казакии" и "Идель-Уралы". И когда несчастная Родина стонала под скальпелем гайдаровских вивисекторов, прекрасно сохранившиеся в буре революций и войн, неплохо преуспевающие "голицыны-оболенские" не бросились тут же спасать и помогать в уже безопасную для них Россию. Нет, они с благоговением смотрели на "возвращение русского знамени и двуглавого орла", осуществляемого под пьяный хохот мафиози-инородцев. Они с иудиным благочестием радовались "возрождению православия", которое сопровождалось завыванием протестантских слащавых проповедников. Господа хорошие "любили" Россию - в парижах и нью-йорках. Были и те, кто еще сохранил веру в имперскую Русь, но они помогали снисходительными советами, с этаким жалостливой брезгливостью посматривая на нас, на тех, кто жил под большевизмом: дескать испорченные люди, только излечивающиеся от коммунизма. Ага, вы там у себя в западных масонских клоповниках не испортились! Тот, кого признали хозяином пустующего русского трона стал вовсю распространяться о конституционной монархии, а его наследник вместе с "русской" мамашей чуть позже стали разыгрывать вполне демократические комедии с ельцинами и собчаками.

О том же, во что превратились дворяне подсоветские и перестроечные, даже и говорить не хочется - настолько тошно.

Надо признать, Лучшие погибли, их выкосила война, их докосила революция, а редкие травинки сгинули в ужасающем урагане второй мировой. Лучшие ненадолго пережили своего верховного сюзерена, убитого Государя - они не могли иначе.

И во мраке совдеповского безумия родились мы - те, которые должны стать Лучшими.

И коль мы сумеем ими стать, то мы и вернем России Монарха.

И этим Монархом станет Вождь русской нации.

Мне видится лишь один путь возрождения русской монархии - партийно-вождистский. Все эти игры в возвращение "бывших", в "избрание Царя" и прочая современно-"монархические" штучки-дрючки есть самая настоящая политическая декандентщина, превращающая сторонников Реставрации в кучку ностальгирующих чудиков. В стране должна быть создана мощная национал-революционная партия орденского типа, партия вооруженная детально разработанной правой идеологией. Она придет к власти под руководством молодого и энергичного русского Вождя, чей образ великолепно описан Шульгиным: "националист по убеждениям, и большевик по темпам работы." Вот он то и станет русским православным Царем, власть которого освятит Церковь - и не одна из ее юрисдикций, а вся воссоединённая Русская Церковь (Московский патриархат, зарубежники, старообрядцы).

Пусть престол займет тот, кому окажется под силу спасти Россию и восстановить национальную власть. Пусть его горячая кровь передается по наследству. Многие твердят о том, что должно быть некое чудесное указание на истинного Царя. Что ж, национальная революция воистину станет Чудом, ибо деградация зашла слишком далеко и все силы ада стараются не допустить возрождения России, тратя на явную и тайную борьбу с ней такие деньги, которых хватило бы на реконструкцию всех слаборазвитых стран. Тот, кто победит всемирное зло, тот, кто вырвет Русь из хищной пасти мироправителей тьмы века сего, тот и станет Избранником Божиим.

Вождь станет Монархом, а Монарх наконец станет Вождем. Это соединение выстрадано всей историей русского монархизма, его пытались осуществить такие титаны империи, как Иван Грозный и Петр Великий. Монарх - сакральная фигура, Образ Христа, Его Икона, наместник Бога на земле. Вождь - фигура, которая делает сакральность Монарха тотальной, придавая в помощь богословию - идеологию, в дополнение к ритуалу - политическую организацию, в усиление обычая - общественные науки. Вождь-Монарх - сверх-идеолог, осознано ставящий перед нацией задачи мирового масштаба. Его окружением станет не придворная публика, а когорта рыцарей национальной революции, орденская партия воинов и мыслителей, освобожденных от рутины мелкой, по сути своей, чиновной работы. Партия национал-революционеров будет представлять собой Лучших из Лучших, она составит ядро будущей русской национальной аристократии. У нее будут свои вооруженные силы, своя служба безопасности, свои орденские территории. Она превратится в Опричнину, возвышающуюся над Земщиной.

Нынешние монархисты любят нападать на принцип партийности, противопоставляя его монархическому принципу. Они обращают внимание на то, что слово "партия" переводится как "часть" и из этого делают архиидиотический вывод - часть де неизменно возвысится над целым и над его, целого, персонификацией - Монархом. Здесь, а это весьма парадоксально, наши замшелые архаики демонстрируют потрясающее забвение традиционных принципов. Любое традиционное общество иерархично и опирается, прежде всего, на касту избранных, т. е. на ту же самую часть. Это правда - монархическая власть, в отличии от буржуазных и коммунистических олигархий, в полной мере выражает интересы всех социальных слоев, но не эгалитарно, а иерархически, отдавая предпочтение самым лучшим и их благородной крови. И между ней и нашими "народными монархистами" пропасть, ибо последние представляют, вполне по демократически, монархию одной сплошной социальной массой, ведомой Царем (не случайно кумиру "народных монархистов" Солоневичу столь нравилась Америка с ее сильной президентской вертикалью).

Партия может состоять и из худших - из мерзавцев и махинаторов, но если речь идет о Партии с большой буквы, о Партии Орденского типа, то такая партия станет конкретизацией традиционного элитарного принципа. В этом, собственно говоря, и заключается главная задача консервативной революции - не создавать нечто принципиально новое, но придать старому новую силу. И пусть разнообразные начетчики, типа Штильмарка, долдонят день и ночь о том, что мы не можем быть умнее своих предков, что нам ничего не надо выдумывать - все уже сделано за нас. Если бы наши предки рассуждали подобно Штильмарку, то они так и не отказались бы от "лествичного" принципа передачи единоличной власти (от дяди к племяннику) в пользу принципа отеческого (от отца к сыну). За "лествичным" принципом вроде бы тоже стояли века и мудрость предков, но московские государи отказались от него - кстати, ценой сильных потрясений и даже гражданской войны. Поэтому мы должны быть умнее наших героических предков - умнее не вопреки, но благодаря им, их великому историческому опыту.

Национальная революция даст русскому монархизму грандиозный эстетический импульс. Она оформит его как героическую идеологию, как "фашистский" стиль, апеллирующий к радикализму, молодости, брутальности. В ее безжалостном тигле нынешнее лапатно-косоворотное охвостье переплавится в армию молодых, красивых, умных бойцов. Быть русским монархистом станет стильно - также, как раньше было стильным находится в рядах фашистов или коммунистов.

К сожалению, за десять последних лет монархическое движение шло в обратном направлении. После десятилетий удушающей тирании плебейского коммунизма, во время т. н. "перестройки" национальная молодежь страстно искала истинную, свою идеологию. Отчасти она находила ее в "Памяти", которая сочетала (да и сочетает) азиатско-лапотную архаику в стиле a la russe с боевым, воинским духом (униформа, лексика и т. д.). Были и другие попытки сделать монархизм сражающейся, рыцарской идеологией. Но все пошло в пустую, тогдашние "вожди" безнадежно погрязли в болоте кондового псевдомонархизма и не мудрено, что сейчас они так напоминают лягушек, что-то квакающих каждая на своей болотной кочке.

Наши горе-"монархисты" сделали великую Идею смешной, превратили великую Надежду в старушечьи упования, низвели великий Смысл до уровня сентиментальных переживаний о "погубленной Руси". Конкретная и плодотворная политическая деятельность выродилась в бесплодный музейный историцизм, в оптике которого монархизм исчерпывается теми жертвами, который он понес в борьбе с коммуно-демократической мразью. Но нет, не в борьбе даже - о ней монархическая публика вспоминает в последнюю очередь, предпочитая смаковать ужасы антинационального террора и оплакивать беззащитную Россию, терзаемую всесильной мировой закулисой.

Жизнь последнего Императора "монархические" плаксы свели к его мученической смерти, невольно потворствуя тем самым недоброжелателям Государя, которые любят выставлять его слабым и безвольным человеком. Они забыли, что Николай II Александрович Царственный мученик, что он государственный деятель, возглавивший Россию в тяжелое лихолетье нового Смутного времени. Потому чрезмерное внимание, уделяемое его мученичеству, уводит в тень державное, государственное значение монархии, и, в конечном итоге, бросает эту тень на самого Государя.

Между прочим, стратегия наших злейших и главных врагов - либеральных демократов - как раз в том и заключается, чтобы изобразить Государя только лишь жертвой коммунизма, а не Императором, грудью вставшим за Великую Россию. Они также не прочь (возьмем хотя бы Радзинского) порассказывать сусальные сказочки о религиозности Государя, о его семейной жизни - и при этом ни слова (точнее ни одного хорошего слова) о его волевых качествах, о том, что он был истинным и последовательным черносотенцем, стойким и твердым защитником русских национальных идеалов и устоев. О том, что он презирал и ненавидел либерализм. О том, как он подавлял революционную дрянь, бесчинствующую на масонские денежки. Либеральные писаки и говоруны не могут напасть на память о Государе - это сильно скомпрометировало бы их в самых широких слоях. Поэтому они искажают его образ, превращая Императора в просто человека, в еще одну жертву коммунизма.

И патриоты-монархисты невольно способствуют им, хотя и написали тонны трудов о мистическом значении подвига Государя. Они забыли, что исполнение обязанности Царя не в мученичестве как таковом. Мучеником может стать любой. Но только Царь становится мучеником из-за того, как он управляет страной, ввиду того, что он представляет главную опасность для сил ада. Николай II был опасен мировому злу, в нем оно увидели силу, которая сможет покончить с его властью. Возразят, что Царя убили в первую очередь потому, что он был Царь, потому, что надо было надругаться над самой монаршьей властью. Нет, дело не только в этом! Если бы Государь действительно был бы слабым, безвольным человеком, если бы даже он не был выдающимся Государем (выдающимся именно с государственной точки зрения), его превратили бы в куклу, послушную кукловодам из мировой закулисы. Таких кукол мы наблюдали преизрядно среди "монархов" и "дворян", причем и среди наших соотечественников. Вот это и было бы подлинное надругательство над монархической властью. А так выстрелы в Ипатьевском доме прозвучали как бессильный визг разочарованного врага - Государь победил его силой своего духа, своей воли. Он не отдал на поругание монаршее достоинство, не пошел на сговор с врагом, хотя большевики и предлагали ему сотрудничество.

Давно уже надо было бы создать именно героический образ Государя, показав его как человека "длинной воли". Идеал святого не потускнел бы от того, что Цареву отдали бы Царево, представив его как человека необычайно деятельного, как державного вождя русской нации. Историкам, подлинным историкам, а не нынешним академическим интеллигентикам, еще предстоит в полной мере показать всю масштабность личности Николая II.

Уж сколько националистов (упустивших все, что можно и даже нельзя упустить) изощрялось в критике Николая II, упрекая его в мягкотелости, в недостаточном противодействии революции. Так пусть им ответить видный коммунистический очеркист 20-30-х гг. М. Кольцов, не имевший никаких оснований любит самодержавие и Государя. "…Придворные совершенно зря рисуют своего вождя в последние минуты его царствования как унылого кретина, - уверяет он, - непротивленца, безропотно сдавшего свой режим по первому требованию революции." С неподдельным уважением Кольцов описывает, как Государь упорно сопротивлялся всем требованиям армейцев-заговорщиков (Алексеева, Рузкого и др.) создать ответственное министерство (т. е. по сути пойти на превращение самодержавия в конституционную монархию). Его сопротивление было настолько сильным, что даже Александра Федоровна, которая и сама ненавидела всю эту либерально-масонскую шоблу, воскликнула в письме: "Ты один, не имея за собой армии, пойманный как мышь в западню, - что ты можешь сделать?!" А Царь делал все, что мог - он даже направил в Петроград экспедиционный корпус во главе с генералом Н. И. Ивановым. Он сражался с революцией один, ибо заговорщики отрезали его от связи с внешним миром, от верных частей. Один! И по этому поводу Кольцов вопрошает: "Где же тряпка? Где слабовольное ничтожество? В перепуганной толпе защитников трона мы видим только одного верного себе человека - самого Николая. Ничтожество оказалось стойким, меньше всех струсило."

Кольцову вторит еще один недоброжелатель Государя и самодержавия, теперь уже либерал - английский посол Бьюкенен: "Император Николай II является одной из наиболее патетических фигур в истории. Если бы он жил в классические времена, то история его жизни и смерти послужила бы поэтам древней Греции сюжетом для какой-нибудь великой трагедии."

Государь был великим воином - воином Духа и воином Меча. Именно тогда, когда он стал Главнокомандующим русской армии во время второй мировой войны, она стала одерживать победы над немцами. В январе 1917 г. русские войска готовились к мощному наступлению на Рижском плацдарме и оно, по мнению специалистов, обещало быть победоносным и неизбежно привело бы к разгрому крупнейшей группировки противника. Но грянула предательская февральская революция.

Точно так же русская победа (над японцами) была украдена первой "русской" революцией 1905 г. По признанию японских военачальников, они уже не были в состоянии продолжать войну с русской армией - несмотря на Цусиму и просчеты некоторых армейцев (потери японцев в живой силе в три раза превышали наши потери). И состоявшаяся русская военная победа (украденная политическими интриганами) ковалась гением и волей Государя, который потратил на нее неимоверное количество духовных и физических усилий. Сейчас не место останавливаться на этом более подробно (затронутая тема требует отдельного исследования), но укажу лишь на один только факт.

В 1904 году Государь исколесил всю Россию, отправляя на фронт русские войска. Тогда же он много раз посетил судостроительные заводы, на которых достраивались корабли для второй Тихоокеанской флотилии. Это ли не показатель железной работоспособности национального руководителя? (По воспоминаниями сына П. А. Столыпина Аркадия, Николай II часто работал день и ночь - особенно во время крупнейших государственных мероприятий.)

Вообще, сегодня жизненно необходимо создать целостный и идеологически выдержанный образ предреволюционного героизма монархической России. Ведь подумать только мы, русские, фактически никак не отмечаем годовщины, связанные со Отечественной войной 1914-1918 гг., не вспоминаем ее героев! А ведь проявленный тогда героизм был потрясающим по своей мощи. Особенно геройски вели себя офицеры-дворяне, лучшие люди страны. После объявления войны подавляющее большинство дворянской молодежи встало под знамена императорской армии. И из этого большинства большинство и погибло. Цвет русского воинства - гвардия (поголовно дворянская) - почти вся полегла на полях сражений. Вот как об этом пишет княжна Сайн-Витгенштейн (1916 г.): "Это были гадкие дни, я прямо видеть не могла эти черные квадратики на первой странице "Нового времени". И все "геройски пали на поле чести", "убит при исполнении долга", "умер за Родину", и все гвардия, целые столбцы имен цвета нашей молодежи!"

Уже к февралю 1917 г. пропорциональный состав потомственных дворян в армии стал равен его доле от всего населения станы. Это всегда надо помнить, когда всякая национал-большевистская шелупонь вещает о том, что 30% царских офицеров пошли на службу в Красную армию. Да-да, 30%, никто не спорит, вот только царских ли?

Все, время пришло. Пора отдавать долги нашим героям. Пора самим становится героями.

Что бы ни было, но я верю - монархизм станет волевой и стильной идеологией, он станет истинной молодостью мира - веселой, злой, отчаянной. Молодостью, врывающейся в мир красивым черносотенным, чернорубашечным строем, слаженной колонной бойцов национальной революции.

Мы сделаем это.

Царскiй опричникъ № 23 (2001)

(nationalism.org)

DIE EHRE, DER SIEG UND DER TOD

SANATATE!

PRESENTE!

НА ГЛАВНУЮ >>