В нордической традиции таким джамаатом были викинги. Это название происходит от корневого слова 'вик', обозначавшего стан, в который уходили из своих родных мест пассионарные мужчины. Конечно, в отличие от идеального Исламского джамаата дружины викингов были в первую очередь не религиозным, но чисто кастовым соодружеством. Однако это не значит, что их следует ставить в один ряд с теми, кого Гумилев называл субпассионарями - пиратами, бандитами и разного рода авантюрным сбродом. Во-первых, викингам были присущи как понятия, так и собственные традиции и ритуалы, имеющие выраженное сакральное измерение. Во-вторых, для викингов был характерен тоже своего рода монотеизм - если мирные автохтонные северяне к тому времени уже давно поклонялиь пантеону богов-заступников в повседневной жизни, то викингам в силу их рода деятельности был нужен только один бог и покровитель - воинственный бог Один, название которого, кстати, в переводе с индоевропейского на арабский прямо переводится как Ахад (Один, Един) - одно из прекрасных имен Аллаха (с.т.) в Исламе.
Викинги не были народом-этносом в его классическом единстве крови и почвы. И хотя этот феномен имел скандинавское происхождение, но, во-первых, даже внутри самих норманнов викинги были 'малым народом', вызывающим ужас у одних и восторг у других своих соотечественников, во-вторых, это было интернациональное и экстерриториальное сообщество, включавшее в себя тех инородцев, которые готовы были принять их уклад и ценности - как правило угнанных сильных юношей и мальчиков. К викингам стекалась пассионарная молодежь не только от самих норманнов, но и зачастую с соседних территорий. Собственно, именно таким образом и возникла Русь (от 'ruotsi' - гребцы) интернациональная дружина воинов, зародившаяся в Южной Балтике из норманнов, славян, кельтов и финов, говорящих между собой на славянском языке. Кроме Руси, впрочем, джамааты викингов стояли у истоков множества европейских государств и, колеся по просторам Атлантического океана и высаживаясь на суше для завоеваний, подчинили своей воле огромное пространство от Южной Балтики и Скандинавии до Британии и Сицилии!
При этом силой викингов до той поры пока они быи сильны, была их несвязанность с конкретной территорией и отсутствие отождествления с тем или иным государством, что позволяло им быть мобильными и не-социализированными, а значит, неподвластными социальной энтропии. Викинги реализовывали свой проект именно будучи джамаатом - диффузионной анти-системой, осуществляющей в чистом виде властвование над пространством и роком геополитики. Именно поэтому они постепенно сошли на нет и исчезли, как только произошла их социальная и политическая ассимиляция (а не расовая - неправ Розенберг!) с территориально локализованными автохтонами и привязанным к 'почве' государственными образованиям. Где-то именно эта ассимиляция сделала возможным создание будущих национальнных государств, как это было в Англии и Франции, где норманны растворились среди автохтонов. В другом случае - Русь - растворение викингов, напротив, обернулось крахом созданного ими государства, ведь само слово 'русские' обозначало подвластность славянских племен дружине Русь (чьи - РУСЬ-ские) и когда исчезла Русь, исчезли и разбежались по уделам и русские, некому стало скреплять разобщенные земли и племена. Однако в том и другом случае викингам как самостоятельному социальному (анти-социальному) феномену пришел конец. Какое-то время еще держались в Европе обособленные воинские джамааты и ордена, были и ливонцы, и тевтоны, и тамплиеры, была и опричнина, создавшая заново Русь, но Европа уже безвозвратно пошла по пути торжества гнета общества и государства над дифференцированной личностью.
И сегодня, когда мы - немногие европейцы - встали на путь сознательного и волевого отрицания всех форм идоллократии и ее гнета, нам предстоит по сути сделать то, что сделали много веков назад викинги, чья кровь, возможно, течет и в наших жилах - стать 'общиной в центре' (Коран), оплотом сопротивления духа и личности социальной энтропии и зульму. Аллах (с.т.) сделал нас 'лучшей из общин, когда либо выведенных перед людьми, чтобы мы свидетельствовали относительно человечества', так что, сохранение нашей обособленности от общества - это не просто право, но и обязанность верных, дифференцированных благ