*MESOGAIA*
Imperium Internum
(РОССИЯ - УКРАИНА - БОЛГАРИЯ)



МАКСИМИЛИАН ВОЛОШИН

 

Пейзажная лирика
     * * *

Дрожало море вечной дрожью 
Из тьмы пришедший синий вал 
Победной пеной потрясал, 
Ложась к гранитному подножью, 
Звенели звезды, пели сны... 
Мой дух прозрел под шум волны! 
                         
                    1904
    * * *

Пройдемте по миру, как дети, 
Полюбим шуршанье осок, 
И терпкость прошедших столетий, 
И едкого знания сок. 

Таинственный рой сновидений 
Овеял расцвет наших дней. 
Ребенок - непризнанный гений 
Средь буднично-серых людей. 
    * * *

Так странно, свободно и просто 
Мне выявлен смысл бытия, 
И скрытое в семени "я", 
И тайна цветения и роста. 
В растенье и камне - везде, 
В горах, в облаках, над горами 
И в звере, и в синей звезде 
Я слышу поющее пламя. 
                               август  1912 
    Солнце

Святое око дня, тоскующий гигант!
Я сам в своей груди носил твой пламень пленный,
Пронизан зрением, как белый бриллиант
В багровой тьме рождавшейся вселенной.

Но ты, всезрящее, покинуло меня,
И я внутри ослеп, вернувшись в чресла ночи.
И вот простерли мы к тебе - истоку Дня
Земля - свои цветы и я - слепые очи.

Невозвратимое! Ты гаснешь в высоте,
Лучи призывные кидая издалека.
Но я в своей душе возжгу иное око
И землю поведу к сияющей мечте!
                               1907,Петербург
    * * *

Спустилась ночь. Погасли краски. 
Сияет мысль. В душе светло. 
С какою силой ожило 
Все обаяние детской ласки, 
Поблекший мир далеких дней, 
Когда в зеленой мгле аллей 
Блуждали сны, толпились сказки, 
И время тихо, тихо шло, 
Дни развивались и свивались, 
И все, чего мы ни касались, 
Благоухало и цвело. 
И тусклый мир, где нас держали, 
И стены пасмурной тюрмы 
Одною силой жизни мы 
Перед собою раздвигали. 
 
    * * *

Сквозь сеть алмазную зазеленел восток. 
Вдаль по земле, таинственной и строгой, 
Лучатся тысячи тропинок и дорог. 
О, если б нам проийти чрез мир одной дорогой! 

Все видеть, все понять, все знать, все 
                                       пережить, 
Все формы, все цвета вобрать в себя глазами, 
Пройти по всей земле горящими ступнями, 
Все воспринять и снова воплотить. 

     * * *

Я - глаз, лишенный век. Я брошено на землю, 
Чтоб этот мир дробить и отражать... 
И образы скользят. Я чувствую, я внемлю, 
Но не могу в себе их задержать. 

И часто в сумерках, когда дымятся трубы 
Над синим городом, а в воздухе гроза, - 
В меня глядят бессонные глаза 
И черною тоской запекшиеся губы.
 
И комната во мне. И капает вода. 
И тени движутся, отходят, вырастая. 
И тикают часы, и капает вода, 
Один вопрос другим перебивая. 

И чувство смутное шевелится на дне. 
В нем радостная грусть, в нем сладкий страх 
                                          разлуки... 
И я молю его:"Останься, будь во мне, - 
Не прерывай рождающейся муки..."
 
И вновь приходит день с обычной суетой,
И бледное лицо лежит на дне - глубоко... 
Но время наконец застынет надо мной 
И тусклой плевой мое затянет око!
                               1 июля  1905, Париж 
    * * *

Небо в тонких узорах 
Хочет день превозмочь, 
А в душе и в озерах 
Опрокинулась ночь. 

Что-то хочется крикнуть 
В эту черную пасть, 
Робким сердцем приникнуть, 
Чутким эхом припасть. 

И идешь и не дышишь... 
Холодеют поля. 
Нет, послушай... Ты слышишь? 
Это дышит земля. 

Я к траве припадаю. 
Быть твоим навсегда... 
"Знаю... знаю... всё знаю", - 
Шепчет вода. 

Ночь темна и беззвездна. 
Кто-то плачет во сне. 
Опрокинута бездна 
На водах и во мне...
                             6 июля  1905, Париж 
    * * *

Мир закутан плотно 
В сизый саван свой - 
В тонкие полотна 
Влаги дождевой. 

В тайниках сознанья 
Травки проросли. 
Сладко пить дыхание  
Дождевой земли. 

С грустью принимаю 
Тягу древних змей: 
Медленную Майю 
Торопливых дней. 

Затерявшись где-то, 
Робко верим мы 
В непрозрачность света 
И прозрачность тьмы. 
                             Лето  1905, Париж 
    * * *

Быть черною землей. Раскрыв покорно грудь, 
Ослепнуть в пламени сверкающего ока, 
И чувствовать, как плуг, вонзившийся глубоко 
В живую плоть, ведет священный путь. 

Под серым бременем небесного покрова 
Пить всеми ранами потоки черных вод. 
Быть вспаханной землей... И долго ждать, что вот 
В меня сойдет, во мне распнется Слово. 

Быть Матерью-Землей. Внимать, как ночью рожь 
Шуршит про таинства возврата и возмездья, 
И видеть над собой алмазных рун чертеж; 
По небу черному плывущие созвездья. 
 
                                  1906, Богдановщина
   Два демона

Я дух механики. Я вещества 
Во тьме блюду слепые равновесья, 
Я полюс сфер - небес и поднебесья 
Я гений числ. Я счетчик. Я глава. 

Мне важны формулы, а не слова. 
Я всюду и нигде. Но кликни - здесь я! 
В сердцах машин клокочет злоба бесья. 
Я князь земли! Мне знаки и права! 

Я слуг свобод. Создатель, педагогик. 
Я инженер, теолог, физик, логик. 
Я призрак истин сплавил в стройный бред. 

Я в соке конопли. Я в зернах мака. 
Я тот, кто кинул шарики планет 
В огромную рулетку Зодиака! 
                                               1911
             --- 

На дно миров пловцом спустился я - 
Мятежный дух, ослушник высшей воли. 
Лучь радости на семицветность боли 
Во мне разложен влагой бытия. 

Во мне звучит всех духов лития, 
Но семь цветов разъяты в каждой доле 
Одной симфонии. Не оттого ли 
Отливами горю я, как змея? 

Я свят грехом. Я смертью жив. В темнице 
Свободен я. Бессилием могуч. 
Лишенный крыл, в паренье равен птице. 

Клюй, коршун, печень! Бей, кровавый ключ! 
Весь хор светил - един в моей цевнице, 
Как в радуге - един распятый луч. 
 
                                  7 февраля 1915, Париж
    * * *

Блуждая в юности извилистой дорогой, 
Я в темный Дантов лес вступил в пути своем, 
И дух мой радостный охвачен был тревогой. 

С безумной девушкой, глядевшей в водоем, 
Я встретился в лесу. "Не может быть случайна, - 
Сказал я, - встреча здесь. Пойдем теперь вдвоем". 

Но, вещим трепетом объят необычайно, 
К лесному зеркалу я вместе с ней приник, 
И некая меж нас в тот миг возникла тайна. 

И вдруг увидел я со дна возникший лик - 
Горящий пламенем лик Солнечного Зверя. 
"Уйдем отсюда прочь!". Она же птичий крик 

Вдруг издала и, правде снов поверя, 
Спустилась в зеркало чернеющих пучин... 
Смертельной горечью была мне та потеря. 

И в зрящем сумраке остался я один.
                                  16 мая 1907, Москва
    * * *

Ты держишь мир в простертой длани, 
И ныне сроки истекли... 
В начальный год Великой Брани 
Я был восхищен от земли. 

И, на замок небесных сводов 
Поставлен, слышал, смуты полн, 
Растущий вопль земных народов, 
Подобный реву многих волн 

И с высоты недостижимой 
Низвергся Вестник, оку зримый, 
Как вихрь сверлящей синевы. 
Огнем и сумраком повитый, 
Шестикрылатый и покрытый 
Очами с ног до головы. 

И, сводом потрясая звездным, 
На землю кинул он ключи, 
Земным приказывая безднам 
Извергнуть тучи саранчи, 
Чтоб мир пасти жезлом железным. 

А на вратах земных пещер 
Он начертал огнем и серой: 
"Любовь воздай за меру мерой, 
А злом за зло воздай без мер". 

И, став как млечный вихрь в эфире, 
Мне указал Весы: 
                "Смотри: 
В той чаше - мир; в сей чаше - гири: 
Все прорастающее в мире 
Давно завершено внутри" 

Так был мне внешний мир показан 
И кладезь внутренний разъят. 
И знаньем звездной тайны связан, 
Я ввержен был обратно в ад. 

Один среди враждебных ратей - 
Не их, не ваш, не свой, ничей - 
Я голос внутренних ключей, 
Я семя будущих зачатий.
                                  11 сентября 1915, Биарриц
    * * *

И будут огоньками роз 
Цвести шиповники , алея, 
И под ногами млеть откос 
Лиловым запахом шалфея, 
А в глубине мерцать залив 
Чешуйным блеском хлябей сонных, 
В седой оправе пенных грив 
И в рыжей раме гор сожженных. 
И ты с приподнятой рукой, 
Не отрывая взгляд от взморья, 
Пойдешь вечернею тропой 
С молитвенного плоскогорья... 
Минуешь овчий кошт, овраг... 
Тебя проводят до ограды 
Коров задумчивые взгляды 
И грустные глаза собак. 
Крылом зубчатым вырастая, 
Коснется моря тень вершин, 
И ты возникнешь, млея, тая, 
В полынном сумраке долин.
                                  14 июня 1913
    * * *

Как некий юноша, в скитаньях безвозврата 
Иду из края в край и от костра к костру... 
Я в каждой девушке предчувствую cестру 
И между юношей ищу напрасно брата. 

Щемящей радостью душа моя объята; 
Я верю в жизнь, и в сон, и в правду и в игру, 
И знаю что приду к отцовскому шатру, 
Где ждут меня мои и где я жил когда-то. 

Бездомный долгий путь назначен мне судьбой... 
Пускай другим он чужд...я не зову с собой - 
Я странник и поэт, мечтатель и прохожий. 

Любимое со мной. Минувшего не жаль. 
А ты, что за плечом, - со мною тайно схожий, - 
Несбыточной мечтой сильнее жги и жаль! 
                                          1913
    * * *

Фиалки волн и гиацинты пены
Цветут на взморье около камней,
Цветами пахнет соль...Один из дней,
Когда не жаждет сердце перемены
И не торопит преходящий миг,
Но пьет так жадно златокудрый лик
Янтарных солнц, просвеченных сквозь 
                                    просинь.
Такие дни под старость дарит осень... 
                                  20 ноября 1926
    * * *

Как мне близок и понятен
Этот мир - зеленый, синий,
Мир живых прозрачных пятен
И упругих гибких линий.
 
Мир стряхнул покров туманов.
Четкий воздух свеж и чист.
На больших стволах каштанов
Ярко вспыхнул бледный лист.
 
Небо целый день моргает
(Прыснет дождик, брызнет луч).
Развивает и свивает
Свой покров из сизых туч.
 
И сквозь дымчатые щели
Потускневшего окна
Бледно пишет акварели
Эта бледная весна. 
    * * *

Перепутал карты я пасьянса,
Ключ иссяк, и русло пусто ныне.
Взор пленен садами Иль-де-Франса, 
А душа тоскует по пустыне.
 
Бродит осень парками Версаля,
Вся закатным заревом объята...
Мне же снятся рыцари Грааля
На скалах суровых Монсальвата.
 
Мне, Париж, желанна и знакома
Власть забвенья, хмель твоей отравы!
Ах! В душе пустыня Меганома,
Зной, и камни, и сухие травы...
                                     ноябрь 1908
    * * *

Пришла изночница; в постель
Она со мной легла.
И мыслей соную метель 
Качает мгла.
Придет волна, отхлынет прочь,
Опять плеснет в лицо,
И пред зарею птица-ночь
Снесет-яйцо...
                                               1908
Из цикла "Киммерийские сумерки"   
      Полынь

Костер мой догорал на берегу пустыни. 
Шуршали шелесты струистого стекла.
И горькая душа тоскующей полыни
В истомной мгле качалась и текла. 

В гранитах скал - надломленные крылья.
Под бременем холмов - изогнутый хребет.
Земли отверженной - застывшие усилья.
Уста Праматери, которым слова нет! 

Дитя ночей призывных и пытливых,
Я сам - твои глаза, раскрытые в ночи
К сиянью древних звезд, таких же сиротливых,
Простерших в темноту зовущие лучи. 

Я сам - уста твои, безгласные как камень!
Я тоже изнемог в оковах немоты. 
Я - свет потухших солнц, я - слов застывший пламень
Незрячий и немой, бескрылый, как и ты. 

О мать-невольница! На грудь твоей пустыни
Склоняюсь я в полночной тишине...
И горький дым костра, и горький дух полыни,
И горечь волн - останутся во мне.
                                                    1906
      MARE INTERNUM


Я - солнца древний путь от красных скал Тавриза 
До темных врат, где стал Гераклов град -
                                        Кадикс 
Мной круг земли омыт, в меня впадает Стикс, 
И струйный столб огня на мне сверкает сизо. 

Вот рдяный вечер мой: с зубчатого карниза 
Ко мне склонился кедр и бледный тамариск. 
Широко шелестит фиалковая риза, 
Заливы черные сияют как оникс.

Люби мой долгий гул и зыбких взводней змеи, 
И в хорах волн моих напевы Одиссеи 
Вдохну в скитальный дух я власть дерзать 
                                        и мочь, 

И обоймут тебя в глухом моем просторе 
И тысячами глаз взирающая Ночь, 
И тысячами уст глаголящее Море. 
                                                    1907
Из цикла "Киммерийская весна"
      4.

Солнце! Твой родник 
В недрах бьет по темным жилам... 
Воззывающий свой лик 
Обрати к земным могилам!
 
Солнце! Из земли 
Руки черные простерты... 
Воды снежные стекли, 
Тали в поле ветром стерты. 

Солнце! Прикажи 
Виться лозам винограда. 
Завязь почек развяжи 
Властью пристального взгляда!
                                     14 февраля 1910
      6.

Облака клубятся в безднах зеленых
Лучезарных пустынь восхода,
И сбегают тени с гор обнаженных
Цвета роз и меда.
 
И звенит и блещет белый стеклярус
За Киик-Атламой костистой,
Плещет в синем ветре дымчатый парус,
Млеет след струистый.
 
Отливают волны розовым глянцем,
Влажные выгибая гребни,
Индевеет берег солью и сланцем,
И алеют щебни.
 
Скрыты горы синью пятен и линий -
Переливами перламутра...
Точно кисть лиловых бледных глициний 
Расцветает утро.
                                     21 февраля 1910

 

      7.

Над синевой зубчатых чащ,
Над буро-глинистыми лбами
Июльских ливней темный плащ,
Клубится дымными столбами.
Веселым дождевым вином,
Водами пьяными как сусло,
И пенно-илистым руном
Вскипают жаждущие русла.
Под быстрым градом тонких льдин
Стучат на крыше черепицы,
И ветки сизые маслин
В испуге бьют крылом как птицы.
Дождь, вихрь, и град - сечет, бьет, льет
И треплет космы винограда,
И рвется под бичами вод
Кричащая Гамадриада...
И пресных вод в песке морском
Встал дыбом вал, ярясь и споря,
И желтым ширится пятном
В прозрачной прозелени моря.
                                     13 июня 1913

LUNARIA. Венок сонетов

           I

Жемчужина небесной тишины 
На звездном дне овьюженной лагуны 
В твоих лучах все лица бледно-юны, 
В тебя цветы дурмана влюблены. 

Тоской любви в сердцах повторены 
Твоих лучей тоскующие струны, 
И прежних лет волнующие луны 
В узоры снов навеки вплетены 

Твой влажный свет и матовые тени, 
Ложась на стены, на пол, на ступени, 
Дают камням оттенок бирюзы. 

Платана лист на них еще зубчатей 
И тоньше прядь изогнутой лозы... 
Лампада снов, владычица зачатий! 
           II

Лампада снов! Владычица зачатий! 
Светильник душ! Таинница мечты! 
Узывная, изменчивая, - ты 
С невинности снимаешь воск печатей 

Внушаешь дрожь лобзаний и объятий 
Томишь тела сознаньем красоты 
И к юноше нисходишь с высоты 
Селеною, закутанной в гиматий. 

От ласк твоих стихает гул морей, 
Богиня мглы и вечного молчанья, 
А в недрах недр рождаешь ты качанья. 

Вздуваешь воды, чрева матерей 
И пояса развязываешь платий 
Кристалл любви! Алтарь ночных заклятий! 
           III

Кристалл любви! Алтарь ночных заклятий! 
Хрустальный ключ певучих медных сфер! 
На твой ущерб выходят из пещер 
Одна другой страшнее и косматей 

Стада Эмпуз; поют псалмы проклятий 
И душат псов, цедя их кровь в кратэр. 
Глаза у кошек, пятна у пантер 
Становятся длинее и крылатей. 

Плоть призраков есть ткань твоих лучей, 
Ты точишь камни, глину кирпичей; 
Козел и конь, ягнята и собаки 

Ночных мастей тебе посвящены; 
Бродя в вине, ты дремлешь в черном маке, 
Царица вод! Любовница волны! 
          IV

Царица вод! Любовница волны! 
Изгнанница в опаловой короне, 
Цветок цветов! Небесный образ Иони! 
Твоим рожденьем женщины больны... 

Но не любить тебя мы не вольны: 
Стада медуз томятся в мутном лоне 
И океана пенистые кони 
Бегут к земле и лижут валуны. 

И глубиной таинственных извивов 
Движения приливов и отливов 
Внутри меня тобой повторены. 

К тебе растут кораллы темной боли, 
И тянут стебли водоросли воли 
С какой тоской из влажной глубины! 
           V

С какой тоской из влажной глубины! 
Все смертное, усталое, больное 
Ползучее, сочащееся в гное, 
Пахучее, как соки белены, 

Как опиум волнующее сны, 
Все женское, текучее, земное, 
Все темное, все злое, все страстное, 
Чему тела людей обречены, 

Слепая боль поднятой плугом нови, 
Удушливые испаренья крови, 
Весь Океан, плененный в руслах жил, 

Весь мутный ил задушенных приятий, 
Все, чем я жил, но что я не изжил - 
К тебе растут сквозь мглу моих распятий. 
           VI

К тебе растут сквозь мглу моих распятий - 
Цветы глубин. Ты затеплила страсть 
В божнице тел. Дух отдала во власть 
Безумью плоти. Круг сестер и братий 

Разъяла в станы двух враждебных ратей. 
Даров твоих приемлет каждый часть... 
О, дай и мне к ногам твоим припасть! 
Чем дух сильней, тем глубже боль и сжатей... 

Вот из-за скал кривится лунный рог, 
Спускаясь вниз, алея, багровея... 
Двурогая! Трехликая! Афея! 

С кладбищ земли, с распутий трех дорог 
Дым черных жертв восходит на закате - 
К Диане бледной, к яростной Гекате!
           VII

К Диане бледной, к яростной Гекате! 
Я простираю руки и мольбы - 
Я так устал от гнева и борьбы - 
Яви свой лик на мертвенном агате! 

И ты идешь, багровая, в раскате 
Подземных гроз, ступая на гробы 
Трехглавая, держа ключи судьбы, 
Два факела, кинжалы и печати. 

Из глаз твоих лучатся смерть и мрак, 
На перекрестках слышен лай собак 
И на могильниках дымят лампады. 

И пробуждаются в озерах глубины, 
Точа в ночи пурпуровые яды, 
Змеиные, непрожитые сны. 
           VIII

Змеиные, непрожитые сны 
Волнуют нас тоской глухой тревоги. 
Словами Змия: "Станете как боги" 
Сердца людей извечно прожжены. 

Тавром греха мы были клеймлены 
Крылатым стражем, бдящем на пороге. 
И нам, с тех пор бродящим без дороги 
Сопутсвует клеймленый лик Луны. 

Века веков над нами тяготело 
Всетемное и всестрастное тело 
Планеты, сорванной с алмазного венца. 

Но тусклый свет глубоких язв и ссадин 
Со дна небес глядящего лица 
И сладостен и жутко безотраден. 
              IX

И сладостен и жутко безотраден 
Безумный сон зияющих долин. 
Я был на дне базальтовых теснин. 
В провал небес (о, как он емко-жаден!) 

Срывался ливень звездных виноградин, 
И солнца диск, вступая в свой притин, 
Был над столпами каменных вершин, 
Крылатый и расплесканный - громаден. 

Ни сумрака, ни воздуха, ни вод - 
Лишь острый блеск агатов, сланцев, шпатов. 
Ни шлейфы зорь, ни веера закатов 

Не озаряют черный небосвод. 
Неистово порывист и нескладен 
Алмазный бред морщин твоих и впадин. 
               X

Алмазный бред морщин твоих и впадин. 
Томит и жжет. Неумолимо жестк 
Рисунок скал, базальтов черный лоск, 
Строенье арок, стрелок, перекладин. 

Вязь рудных жил, как ленты пестрых гадин, 
Наплывы лавы бурые, как воск, 
И даль равнин, как обнаженный мозг... 
Трехдневный полдень твой кошмарно-страден. 

Пузырчатые оспины огня 
Сверкают в нимбе яростного дня, 
А по ночам над кратером Гиппарха 

Бдит "Volva" - неподвижная звезда, 
И отливает пепельно-неярко 
Твоих морей блестящая слюда. 
               XI

Твоих морей блестящая слюда 
Хранит следы борьбы и исступлений, 
Застывших мук, безумных дерзновений, 
Двойные знаки пламени и льда. 

Здесь рухнул смерч вселенских "Нет" и "Да". 
От Моря Бурь до Озера Видений, 
От призрачных полярных взгромождений, 
Не видевших заката никогда. 

До темных цирков Mare Tenebrarum 
Ты вся порыв, застывший в гневе яром. 
И страшный шрам на кряже Лунных Альп 

Оставила небесная секира. 
Ты, как Земля, с которой содран скальп - 
Лик ужаса в бесстрастности эфира!
               XII

Лик ужаса в бесстрастности эфира - 
Вне времени, вне памяти, вне мер! 
Ты кладбище немыслимых Химер, 
Ты иверень разбитого Потира. 

Зане из сонма агельского клира 
На Бога сил, Творца бездушных сфер, 
Восстал в веках Денница-Люцифер, 
Мятежный князь Зенита и Надира. 

Ваяя смертью глыбы бытия, 
Из статуй плоти огненное "Я" 
В нас высек он; дал крылья мысли пленной, 

Но в бездну бездн был свергнут навсегда. 
И остов недосозданной вселенной - 
Ты вопль тоски, застывший глыбой льда! 
               XIII

Ты вопль тоски, застывший глыбой льда! 
Сплетенье гнева, гордости и боли, 
Бескрылый взмах одной безмерной воли, 
Средь судорог погасшая звезда. 

На духов воль надетая узда, 
Грааль борьбы с причастьем горькой соли, 
Голгофой душ пребудешь ты, доколе 
Земных времен не канет череда 

Умершие, познайте слово Ада: 
"Я разлагаю с медленностью яда 
Тела в земле, а души на луне". 

Вокруг Земли чертя круги вампира, 
И токи жизни пьющая во сне - 
Ты жадный труп отвергнутого мира! 
               XIV

Ты жадный труп отвергнутого мира 
К живой Земле прикованный судьбой. 
Мы связаны и с бунтом и с борьбой, 
С вином приемлем соль и спеплом миро. 

Но в день Суда единая порфира 
Оденет нас - владычицу с рабой. 
И пленных солнц рассыпется прибой 
У бледных ног Иешуа Бен-Пандира. 

Но тесно нам венчальное кольцо: 
К нам обратив тоски своей лицо, 
Ты смотришь прочь неведомым нам ликом. 

И пред тобой, - пред Тайной глубины, 
Склоняюсь я в молчании великом, 
Жемчужина небесной тишины! 
Любовная лирика
     * * *

Любовь твоя жаждет так много, 
Рыдая, прося, упрекая... 
Люби его молча и строго, 
Люби его медленно тая. 

Свети ему пламенем белым - 
Бездымно, безгрустно, безвольно. 
Люби его радостно телом, 
А сердцем люби его больно.
 
Пусть призрак,творимый любовью, 
Лица не заслонит иного,- 
Люби его с плотью и кровью - 
Простого, живого, земного... 

Храня его знак суеверно, 
Не бойся врага в иноверце... 
Люби его метко и верно - 
Люби его в самое сердце! 
                                              8 июля  1914
     * * *

Раскрыв ладонь, плечо склонила... 
Я не видал еще лица, 
Но я уж знал какая сила 
В чертах Венерина кольца... 

И раздвоенье линий воли 
Сказало мне, что ты как я, 
Что мы в кольце одной неволи - 
В двойном потоке бытия. 

И если суждены нам встречи 
(Быть может топоты погонь), 
Я полюблю не взгляд, не речи, 
А только бледную ладонь.
                               3 декабря  1910 
     * * *

Пурпурный лист на дне бассейна 
Сквозит в воде, и день погас... 
Я полюбил благоговейно 
Текучий мрак печальных глаз. 

Твоя душа таит печали 
Пурпурных снов и горьких лет. 
Ты отошла в глухие дали,- 
Мне не идти тебе вослед 

Не преступлю и не нарушу, 
Не разомкну условный круг. 
К земным огням слепую душу 
Не изведу для новых мук. 

Мне не дано понять, измерить 
Твоей тоски, но не предам - 
И буду ждать и буду верить 
Тобой несказанным словам. 
                               1910 
     * * *

Когда февраль чернит бугор 
И талый снег чернеет в балке, 
У нас в Крыму по склонам гор 
Цветут весенние фиалки. 

Они чудесно проросли 
Меж влажных камней в снежных лапах, 
И смешан с запахом земли 
Стеблей зеленых тонкий запах. 

И ваших писем лепестки 
Так нежны тонки и легки, 
Так чем-то вещим сердцу жалки, 

Как будто бьется в них, дыша, 
Темно-лиловая душа 
Февральской маленькой фиалки. 
                               28 января 1913 
     * * *

Теперь я мертв. Я стал строками книги 
В твоих руках... 
И сняты с плечь твоих любви вериги, 
Но жгуч мой прах. 
Меня отныне можно в час тревоги 
Перелистать 
Но сохранят всегда твои дороги 
Мою печать. 
Похоронил я сам себя в гробницы 
Стихов моих, 
Но вслушайся - ты слишишь пенье птицы? 
Он жив - мой стих! 
Не отходи смущенной Магдалиной - 
Мой гроб не пуст... 
Коснись единый раз на миг единый 
Устами уст. 
                                                     1910
     * * *

В зеленых сумерках, дрожа и вырастая, 
Восторг таинственный припал к родной земле.
И прежние слова уносятся во мгле, 
Как черных ласточек испуганная стая. 

И арки черные и бледные огни 
Уходят по реке в лучистую безбрежность. 
В душе моей растет такая нежность!.. 
Как медленно текут расплавленные дни... 

И в первый раз к земле я припадаю, 
И сердце мертвое, мне данное судьбой, 
Из рук твоих смиренно принимаю, 
Как птичку серую, согретую тобой. 
 
                              26 июня 1905, Париж


A HAIL TO THE GODS OF CREATION !
A HAIL TO THE KING OF THE WORLD !
A HAIL TO THE METAL INVASION !
A HEAVENLY KINGDOM ON EARTH !

"Freedom Call"